Ясмина, оторвавшись от двери, быстро направилась туда, слыша за спиной шаги Фолкета.
И опять Ясмина невольно удивлялась — дом, деревянный и небольшой снаружи, внутри оказался огромным и гулким, как будто был сооружен из камня.
Она шла, бросая взгляды на стены, скрытые в полумраке, но иногда свет, падающий сверху позволял рассмотреть изображенные на шпалерах сюжетные картины из жизни волеронов и она невольно замедляла шаг, любопытствуя.
Скрытая в нише статуя богини внезапно появилась перед Ясминой. Вот она отвлеклась на очередную сценку на стене, поворачивает голову прямо и видит перед собой женщину. От неожиданности Ясмина споткнулась, ее за локоть придержал Фолкет, она дернула рукой, освобождаясь и замерла, рассматривая изображенную в камне богиню Танрию.
Ясмина до этого так близко и подробно видела статую богини только в монастыре. Там она была закутана в безразмерный балахон, прятавший фигуру, из-под надвинутого глубоко капюшона, скрывающего волосы, строго смотрели глаза, а губы были поджаты то ли брезгливо, то ли осуждающе.
Здесь же перед Ясминой стояла цветущая молодая женщина с теми же чертами лица, но в чуть прищуренных ее глазах и казавшихся дрогнувших уголках губ угадывалась улыбка. Вместо балахона — легкое, летящее платье и венок из цветов на голове. Обнаженные руки ладонями вверх она протягивала посетителям. И Ясмина с трудом удержалась от того, чтобы не шагнуть вперед и не вложить свои ладони в ее.
— Это богиня Танрия? — выдохнула Ясмина удивленно.
— Да, — услышала она от стоящего за ней Фолкета, — это наша милостивая, и сострадательная, и терпеливая к своим детям богиня Танрия.
— Я ее знаю, как неприветливую и бессердечную.
— Она справедливая, и воздает всем по их заслугам, наказывает по справедливости, но и прощает, если кто-то искренне раскаялся.
— Я заслужила наказание, даже не смею это оспаривать… и милости от нее не жду. Но неужели этого наказания недостаточно? Или за что-то еще она меня наказывает?
Фолкет встал рядом с Ясминой, наклонился, и, заглядывая в ее лицо, настороженно спросил:
— Что ты имеешь в виду? Какое еще наказание? Ты что-то опять натворила?
— Ты — мое наказание, Легар! — ответила Ясмина зло. — Неужели же тебе не ясно — я не люблю тебя, я не хочу быть с тобой! И уж тем более я никогда не стану твоей женой!
Он дернулся и ей на миг показалось, что он сейчас ударит ее, но Фолкет выпрямился и, глядя не на Ясмину, а на богиню, произнес кажущимся спокойным голосом:
— Ты лжешь, Ясмина, тебя тянет ко мне, я же чувствую, что мои объятия и поцелуи не противны тебе, но ты каждый раз сопротивляешься, делаешь вид, что тебе это неприятно.
— Хорошо, так и есть, — согласилась Ясмина, — стоя перед ликом богини я не стану лгать. Я не понимаю, почему меня… против моей воли… тянет к тебе. Но это не означает, что я хочу видеть тебя рядом с собой и замуж за тебя не пойду.
— Я зато знаю почему, — произнес он, доставая из кармана какую-то вещь и протягивая Ясмине.
— Что это? — настороженно спросила Ясмина, заглядывая в раскрытую ладонь Фолкета.
— А на что это по-твоему похоже? — усмехнулся он. — Можешь взять в руки и рассмотреть ближе.
— Нет, спасибо, я и так вижу, что это парные старинные помолвочные браслеты. Но только, если ты хочешь, чтобы я один из них надела, то… я этого не сделаю.
— Да, это браслеты для помолвки, такие в давние времена приносили богине Танрии для благословения, чтобы узнать являются ли влюбленные половинками друг друга. Присмотрись к ним, Ясмина.
Ясмина склонилась над ладонью Фолкета, разглядывая браслеты, но брать их в руки опасалась.
— Они уже благословенные, — сказала Ясмина, показывая пальцем, — вон, видны проступившие на них трехцветные руны. Эти браслеты для половинок, кому-то повезло, они нашли друг друга и стали единым целым, объединив судьбу, жизнь и душу. Чьи это браслеты? Твоих предков?
— Это наши с тобой браслеты, Ясмина, — тихо произнес Фолкет, внимательно глядя на девушку.
Глава 47
— Что?! — отшатнулась от волерона Ясмина. — Нет!
— Да, — твердо ответил Фолкет, наступая на медленно пятившуюся от него девушку, — как только я освободился из острога, принес сюда простые серебряные браслеты, положил их на ладони богини, попросил благословить, а, когда забрал, увидел эти руны.
— Нет-нет-нет, — отчаянно мотая головой, бормотала Ясмина и отступала от волерона.
— Да! И еще раз — да! — говорил Фолкет, преследуя пятившуюся от него девушку.
— Да с чего тебе вдруг пришла в голову мысль принести браслеты в этот храм?