— Под его знамена пришла половина рая, Господин.
— Ну, а чего, собственно, еще можно было ожидать? Боже мой.
— Он сказал нам, если мы присоединимся к нему, у нас будет такая мощь, которой хватит для новой атаки на рай.
— И ведь он сказал вам правду, Нелькс. Послушай, у меня здесь есть один озорник...
— О нет, — вмешался я в разговор. — О нет, нет, нет.
Люцифер повернулся ко мне и усмехнулся. Он выловил сигару и воткнул ее, мокрую, между зубами. Пена для ванны блестела у него на голове и на пояснице.
— Начали без меня, — проговорил он. — Вы можете... можете себе представить такую наглость?
— Люцифер, пожалуйста, прекрати и подумай.
— Он сказал нам, Господин, — продолжал Нельхаил, понизив голос (и не пытаясь скрыть свой любопытствующий взгляд, остановившийся на странной телесной оболочке хозяина), — что вы... что вы... простите меня, ваше величество, но он сказал, что вы покинули ад, чтобы жить как смертный!
— Знаешь, Нелькс, — сказал Люцифер, почесывая голову и бессмысленно посасывая промокшую сигару,—раньше ведь всегда соблюдали правила чести среди воров.
Ему пришлось подняться, чтобы встретить Нельхаила. А теперь, улыбаясь, он снова плавно погрузился в ванну. (Он уложил тело в ванну так, словно укладывал туда тело любимого друга.) Наблюдая за тем, как его хозяин готовился ко сну, Нельхаил не мог понять, что происходит.
— Господин, умоляю вас, вернитесь и распорядитесь о защите вашего...
— Расслабься, Нельхаил, — ответил он. — Иди. Возвращайся. Исчезни. Я последую за тобой через некоторое время, и это займет меньше Нового Времени, чем требуется на варку яиц. Передай всем, кто мне предан, что я скоро буду и что Уриил преклонится предо мной. Никакая кампания ему не удастся. В атаку вас поведу я. Дам вам свой... Ну, в общем, передай им это. А теперь иди.
Что еще можно сказать? Повторить бесполезные просьбы? Мне, как ангелу, нетрудно распознать неизбежное.
На протяжении нескольких секунд мы молча смотрели друг на друга. Может быть, я ошибаюсь, но мне показалось, что его руки немного дрожали.
— Ты ведь думал об этом, — произнес я. — Не пытайся утверждать, глядя мне в лицо, что тебе это и в голову не приходило. Люцифер?
— Закончи мою книгу, — сказал он, проглотив остаток коньяка и облизывая губы. — Это мое дитя, которое я здесь оставляю...
— Уже второй раз я теряю тебя, — начал было я, но он закрыл глаза.
— Нет времени на разговоры. Классные каникулы. Здорово провел время. Увидимся.
— Да хранит тебя Бог, — сказал я машинально. В этот момент его глаза открылись, и их блеск был сопровожден неожиданной и алчной улыбкой.
— Сделай, блин, одолжение, — сказал он. — Насчет книги. — И ушел.
Я видел, как тело ослабло, когда дух покинул его. Плечи обвисли, кишечник долго и громко испускал газы, от которых булькала вода, будто при появлении морского дракона. Шар для бренди выпал из его безжизненной руки— дешевка: ударившись о ванну, он не разбился... Раскатисто гремел гром.
Словно небесное пианино, свалившееся со ступенек рая...
В наступившей тишине слышно было лишь ровное дыхание Ганна.
Я собрал бумаги, прибавил к ним свои собственные заметки. Больше ничего не осталось. Я никогда не увижу его снова.
Если только по-настоящему не стану человеком. Или если на меня хватит этого мира и времени.
Постскриптум, 18 октября 2001
3.00
Было бы лучше, если бы я не касался этого вовсе. Что еще сказать? Вы ведь и так держите книгу в своих руках.
В тот день я получил четыре телефонных сообщения. Первое было от Виолетты.
«Деклан, ради бога, где ты? Я снова и снова пытаюсь разыскать тебя. Почему ты не предупредил меня, что Он будет там? Почему ты так быстро исчез с этим парнем в костюме? Кстати, кто он вообще такой? Он кто-то... Кто-то еще? Я обожаю Трента. В нем так много... энергии. А Харриет... ну... Она, кажется... Это впрямь-таки не важно, поскольку они оба не переставали говорить о том, как им нравится сценарий. Какого черта, ты не написал этого много лет назад? Они хотят, чтобы мы отправились в Лос-Анджелес. Ты-то точно поедешь, а вот мне в любом случае необходимо будет пройти пробы — как я получаюсь при съемке...»
Второе было от Бетси.