Она ждала, все еще опираясь на одну ногу. — Может быть, итальянец, — сказал я после мгновенного приступа боли в слюнных железах. (Я, страдающий амнезией, потрясен: преимущества Ганца — забытая мной семья и друзья, которые сами представляются, волей-неволей.) — Что ты по этому поводу думаешь?
Ее лицо долю секунды выражало нечто непонятное, будто она одновременно фыркнула и улыбнулась. Затем она наклонила голову набок и стала похожа на недоумевающего котенка.
— Дай-ка я кое-что выясню, — сказала она. — Ты отдаешь себе отчет в том, что ты опоздал на шесть часов?
— Да, — ответил я, — я ужасно сожалею.
— Ну тогда, поскольку ты опоздал на шесть часов и ужасно сожалеешь, не пойти ли тебе ко всем чертям? — поинтересовалась она.
На мгновение я прикусил язык. Это больно, но эффективно. Ведь лишь несколько секунд назад я обнаружил, что, когда он просто болтается, возникают удивительные неточности. (То, что органы речи находятся в покорном рабстве у органа мысли, просто поражает и одновременно восхищает; оказывается, все эти мозговые сокращения управляют губными звуками и глайдами54, небными и взрывными, общими усилиями маленьких влажных кусочков живой ткани.) Затем очень медленно и с чрезмерной наглостью я уселся в кресло, обтянутое обтрепанной красной кожей.
— В кинокомпании «Химера-филмз» мне поручили написать сценарий по моему роману «Тела в движении, тела на отдыхе», — тихо произнес я. (Ради справедливости по отношению к Ганну скажу, что это он думал об этом, из-за какой-то неестественной склонности к тому, чтобы пребывать в ладах с ее будуаром. Но, толкуя об этом сценарии, он даже не задумывался, что это объяснение пригодится для судного для, когда Виолетта, — которая могла бы сняться за деньги, взять в руку член, предложить поиметь ее в зад, заняться любовью с лесбиянкой, невзирая на плотскую цену, назначенную мной за главную роль, — обнаружит, что нет ни главной роли, ни вспомогательной, ни эпизодической, ни роли статиста, и этого проклятого фильма тоже нет.)
Виолетта начала. Перенесла вес тела с левой ноги на правую ногу и спросила:
— Что?
— Мартин Мейлер из кинокомпании «Химера-филмз» выкупил лицензию на экранизацию «Тел» и попросил меня написать сценарий.
Я достал из кармана сигарету «Силк Кат» и зажег ее слегка вспыхнувшей спичкой «Свон Веста». Запах серы напомнил мне о... ах!
— Ты... Деклан, ты разыгрываешь меня. Скажи, что ты разыгрываешь меня.
— «Химера-филмз» — английская кинокомпания, принадлежащая группе «Нексус». Они здесь просматривают романы в поисках чего-нибудь стоящего. Ты ведь знаешь, семьдесят процентов всех фильмов — экранизации романов или рассказов. «Нексус», как тебе известно, — группа не английская.
— Группа «Нексус», которая... «Нексус»? — вопрошающе произнесла Виолетта.
— Которая в Голливуде, — закончил я.
— Черт, Деклан. Черт побери.
Я даже не пытался скрыть усмешку. Виолетта уловила в ней ликование — так оно и было, — но только относилось оно к моей собственной наглости. В последний, самый последний момент я воздержался от того, чтобы назвать своего вымышленного заказчика Джулианом Эмисом55.
— Мартин Мейлер, тот самый, который снял «Верх — любовница, низ — доллар», — уточнил я.
— Черт возьми, — бранилась Виолетта.
— В контракте также записано, что со мной будут советоваться при подборе актеров.
— Не может быть.
— Может.
— Нет, не может.
— Может. Еще как может.
Виолетта считает себя неповторимой. Да, она неповторима в своем эгоцентризме, который граничит с аутизмом. У нее слегка вздернутый нос, выразительные глаза, а груди подобны свежим яблокам. А еще у нее веснушки, без которых она выглядела бы намного лучше, немаленький зад, красноватые пятки и локти, но в целом, не слишком погрешив против истины, ее можно было бы назвать привлекательной. Хотя все это не пошло бы по высокой цене. Сказать, что она в великолепной форме, означало бы убить нарисованный мною образ. Ее мучают головные боли, боли в спине, несварение, колики, почти хронический цистит и предменструальный синдром, не имеющий никакого отношения к старомодной чепухе, согласно которой он возникает только непосредственно перед менструацией. Если вы с ней встречаетесь, ее начинает раздражать бесконечное множество вещей. Если вы с ней встречаетесь, то кажется, что даже обычное «быть с тобой» действует ей на нервы. Встречаться с Виолеттой — значит проводить уйму времени, выслушивая перечисление того (в то время пока ты трешь ей плечи, массируешь стопы, наливаешь ванну с «Рэдоксом» или готовишь для нее грелку), чем ты ее раздражаешь.