Нет, Марта была хорошей девушкой. Богу следовало бы лучше о ней заботиться. Но ведь так всегда с Создателями, их пути неисповедимы. А Его нет.
Будь это не там и не тогда, Марта точно бы подошла поближе к жаровне, чтобы погреться. А так как она находится там и тогда, то держится на максимальном расстоянии от жаровни. Вопрос явно идиотский, даже для неграмотной жены фермера. «Вы верите в колдовство»? Нет — противоречие доктрине Церкви; да — автоматическое признание в связи с оккультными науками. Как долго вы служите Сатане? Я не служу Сатане. Как вы заключили с ним договор? Нет никакого договора. Ваш нерожденный ребенок зачат демоном? Нет, мужем. Как имя демона, с которым вы имели половые сношения? Не было никакого демона. Вы занимались с ним содомией и забеременели от него?
Аббат Томас, пятидесяти восьми лет, полный, на голове выбрита тонзура, глаза цвета конского каштана, сильное вздутие живота; лучше бы здесь не было братьев Клемента и Мартина. У него склонность к вспыльчивости, у нашего Томаса, да такая, что он может воспламениться при малейшей провокации. А обнаженная, обритая, невиновная в возведенных против нее обвинениях Марта — более чем провокация. Бесконечная в киселе его мозгов мысль о Марте (или Вильхомене, или Инге, или Элизе, или еще о ком-нибудь) — вечная провокация. Томас удивительным образом рассечен. Большая, здравомыслящая его часть знает, что девушек мучают и убивают ради его удовольствия и выгоды. Но другая его часть требует морального оправдания. И она требует этого громогласно. Кричит об этом. Это и воспламеняет вспыльчивый ум. (Вы звоните и говорите, что заболели, так? С вами, разумеется, все в порядке. Вы приготовили большую речь, диагноз разочаровал и вызвал дрожь—дурацкий грипп, — и провалиться вам, если к моменту, когда вы повесите трубку, вы уже не начнете сомневаться, нет ли у вас гриппа. Эх, люди, вам, кровь из носу, нужно соврать, и вы уже верите своим бредням. Так же и аббат Томас. Лезвия медленно проникают под ногти, и посыпались признания негодницы. Боже мой, я ведь был прав! Дьявольская сука! И ты посмела обмануть святого божьего слугу? Слава богу, что я настоял на своем!..)