Для поиска метки ведьмы приглашается используемый специально для этой цели человек. Третий сосок, шрам, родинка, прыщ, веснушка, жировик, бородавка, родимое пятно, царапина, струп — практически любой физический дефект кожи. Специалист, которому впоследствии хорошо заплатят, если он обнаружит знак ведьмы, проводит много времени, осматривая клитор Марты, который не слишком уж большой, чтобы выдать его за сосок ведьмы, но вот он с облегчением заметил родинку во впадине под левой коленкой. («Она принадлежит только мне, — говорил ей Гюнтер, целуя ее в первую брачную ночь. — И это, и это, и это».) Он переворачивает ее на живот — так лучше видно, а я тем временем добавляю огонька в церковные детородные органы, и францисканская страсть заполняет эфир запахом пота и сала. Специалист достает из кармана засаленный кожаный мешочек. От слез Марты каменный пол становится влажным. Тень птеродактиля содрогается, кажется, удлиняется, затем опадает. Профессионал достает из мешочка несколько блестящих спиц разной длины и толщины. Теперь он поворачивается к разгоряченным братьям, подводит спицу к родинке и задерживает ее на мгновение в воздухе, затем поворачивается. «Милорды, мой печальный долг заключается в том, чтобы сообщить вам, что эта женщина, несомненно, ведьма. Я уколол эту отметку за коленом, и, как вы могли заметить, она не произнесла ни единого звука». Ему даже не нужно думать об этом. Долгая практика, годы таких вот уколов научили его, какие пятна чувствительны, а какие нет. Эта дрянная девчонка — сама чувствительность. Уколи ее где-нибудь, и она взвоет так, что обрушится крыша. Поэтому вместо укола слова. Он предпочитал докладывать о других успешно выполненных уколах, чем осуществлять сами уколы. Текущий тариф оставался без изменений.
Извините, если я не остановлюсь на подробностях. Тот же самый вопрос: на этот раз мучение как стимул ответить по-другому. Две минуты и восемь секунд Марта держится. Ровно две минуты восемь секунд. Но ясно, что, после того как ей сломали второй палец и распятый Иисус не подал никакого знака, что он спустится к ней как супергерой, чтобы спасти ее, а Святая Дева не закрыла ее непроницаемой короной материнской защиты, у Марты развязался язык. Но это не поможет, ибо инквизиторам просто нечего делать с ее признанием. Два младших брата, Клемент и Мартин, знают, что это моя работа. В глубине души они понимают, что Бог не имеет никакого отношения к отрыванию щипцами женских сосков. Они знают, что это я — наплевать, они еще никогда так хорошо себя не чувствовали, на земле нет ничего подобного (они поспорят о том, что этого нет и в раю, на молодое местное вино и перченую рыбу). Аббат Томас, напротив, пытается время от времени скрыть увечья своего восприятия псалмами. Мгновения, когда ему кажется, что он исполняет Божью волю, похожи на пятна голубого на туманном небе. Он не может открыть самому себе правду о самом себе, и эти абсурдные колебания между вожделением и фальшивым рационализмом я считаю достаточно пикантными, они мне гораздо больше импонируют, чем отказ от хлеба Клемента и Мартина.
Вы могли бы подумать: а что, собственно, делает Бог и все ангельское воинство, в то время как это все происходит? Вам, наверное, интересно было бы знать, чем занимается Бог и все ангельское воинство во время происходящего. Выкиньте это из головы. Я, Люцифер, могу поведать об этом. Ничего. Они ничем не заняты. Они наблюдают. Беспредельно милосердная сторона Его натуры всхлипнула разок-другой. Но беспредельно равнодушная сторона наполняет Его взгляд спокойствием. Страдания во имя Господа — давняя традиция, установленная пустобрехами-мучениками и канувшая в небытие в наше время. Выкалывание глаз, выкручивание больших пальцев, выдергивание языка и поджаривание зада — верное соотнесение всего этого может вознести мучеников, как изысканный аромат духов, прямо к Богу. Божественные ноздри вдыхают эти духи — о, как сладок их аромат. (Вы, может, думаете, что все это как-то непристойно. Забудьте об этом: это точно отправит вас на небеса.) Случись однажды вам оказаться объектом неприятного допроса, предложите свои отбитые яйца Господу. А в другой раз, когда в ваш зад вторгнется чей-то член, поднимите к небу глаза и скажите: «Все это для тебя, Господи».