Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего117. Да, думал я про себя, это, конечно, очень мило стоять вот тут с опущенными плечами и вздутыми венами и разглагольствовать об истине, но то, что ты только что произнес, могло бы с такой же легкостью быть сказано и моими устами, приятель, и в сказанном не было бы ни слова лжи. Отдельные мысли так поразили нашего папашу, что он тут же вскочил и выпалил: «А что есть истина?» — а затем повернулся на задниках сандалий и выбежал во двор к священникам.
Знаете, утомительно даже говорить об этом. Давайте отвлечемся на мгновение. Доверьтесь мне.
Педофилия относится к тому, что я называю гибкими прибыльными инвестициями. Она дает прибыль сразу из бесконечного множества источников. Самый очевидный из них — непосредственное страдание ребенка, которое сменяется чувством стыда, ощущением вины, отвращением к самому себе, неверием в себя, ненавистью. Кроме того, не менее важны громко тикающие часы, отмеряющие их собственные желания, все те часы и дни, проведенные в мечтах, пока нанесенный в детстве вред не созреет и они сами не начнут растлевать малолетних. Есть еще и насильники. Снова ощущение стыда, презрения к себе, бесполезное чувство вины. Я хочу сказать, бесполезное для Бога. Богу полезно только то ощущение вины, которое предваряет раскаяние человека и его стремление измениться к лучшему. Но чувствующий свою вину педофил никогда не стремится к тому, чтобы изменить свое поведение. Уж слишком сильно его влечет к детям. Сила влечения не сравнится с чувством вины. Схема выглядит примерно так: желание — удовлетворение желания — чувство вины — желание — удовлетворение желания — чувство вины — желание — и т. д. Цепочка прерывается, только если его схватит коп и отымеет судья, в противном же случае она повторяется до бесконечности, разве только огромный физический труд профессионала может что-то изменить, но ни сам педофил, ни окружающие его не проявляют ни малейшего желания инвестировать данное направление. Далее следует упомянуть страдания родителей (конечно, только в тех случаях, когда один из них не являлся насильником). Весь ужас, который порождается страхом перед своим собственным запачканным ребенком. Стыд, что подозрения были, но ничего не предпринималось. Стыд от того, что все известно, но ничего нельзя с этим поделать. Но ценнее всего, гораздо ценнее всего — это возможность, которая предоставляется самоуверенной толпе.
Вглядитесь повнимательнее, когда в следующий раз педофил промелькнет перед людьми в средствах массовой информации, вглядитесь повнимательнее в лицо разъяренной толпы. Вот тогда вы увидите меня. Таблоидное телевидение демонстрирует хороших мамочек и папочек, которые, проглотив огромную ложь о том, что они будто бы являются десницей Божией, моментально превращаются в всплывших на поверхность и надувшихся газом гримасничающих чудовищ, требующих крови, которые учат своих детей сначала ненавидеть, а уж затем задавать вопросы (или, что еще лучше, никогда их не задавать). Вот тут-то влечение к детям сходит на нет: негодующая толпа, жаждущая крови во имя приличия, сбросившая с себя груз мысли и ярмо аргумента, обуреваемая преступными намерениями. ПОРОЧНЫЕ ИЗВРАЩЕНЦЫ ДОЛЖНЫ МУЧИТЬСЯ. При виде расхрабрившихся лидеров я просто начинаю свистеть от гордости. Вы наверняка заметите, как выражение горя и шока на лицах мамы и папы полностью искажается и смакуется толпой, которая уж позаботится о том, чтобы дело обросло все новыми подробностями и превратилось в предумышленный акт насилия и расчетливое выражение неверия. Вы заметите, осмелюсь сказать, дорого купленную горечь уверенности в том, что их, родителей, потеря оправдывает в их глазах их собственное этическое падение и моральное убожество. Они перенесли трагедию Томми, и это снимает с них ответственность за их дальнейшее поведение. От них теперь требуется всего-навсего служить эмблемой для толпы. Пожалуйста, взгляните на эти вопящие толпы и бульварные газетенки, которые буквально разрываются от крика, требуя его смерти, — пойдите скажите мне, если сможете, есть ли в мире что-либо ужаснее поглощения отдельных личностей движущейся и ликующей толпой?