— Тебе помочь? — раздался рядом голос. — Вызвать «скорую»?
Я поднял глаза. Расплывчатый силуэт на фоне темной кирпичной стены и неба цвета латуни. Пахнущая эфирным маслом рука опустилась сверху и сжала мою. Левую. Правая сжимала какой-то крошечный предмет.
— Ты можешь встать?
По-видимому, мог, учитывая тот факт, что я почувствовал, как после сильного рывка очутился на ногах. Находясь в вертикальном положении, я понял, что стою лицом к лицу с полной женщиной лет под шестьдесят. Румяные щеки, мужеподобные руки, серебристый хвост на голове, красные брюки и побывавшая в сражениях кожаная куртка-пилот.
— Ты в порядке? Ты весь в крови.
Ну что можно было сказать о моем состоянии, если в течение нескольких секунд я просто стоял как вкопанный, открывая и закрывая рот? К моему величайшему изумлению, она начала меня лапать. По крайней мере, я так считал до тех пор, пока не догадался, что она ищет кровоточащую рану.
— Нет, — возразил я, — нет. Меня не... Я не, ой, ранен.
— Тебя просто только что отымели! — произнесла она, стиснув мой локоть в порыве сострадания. — Знаешь, какой у тебя ужасный синяк под глазом?
Трудно, ужасно трудно описать мои ощущения в тот момент. В первую очередь признаю, это был скептицизм. Вам случайно не приходила в голову мысль, как ТУПО бродить по лондонским закоулкам сутра пораньше? А вы, мисс Рут Белл, хоть представляете себе, как еще БОЛЕЕ ТУПО протягивать руку к избитому телу, распростертому среди помойных баков. Вы хоть представляете, с кем вы могли бы встретиться? Вам ясно теперь, что это Рут Белл? Ее очень редко беспокоит различие между тем, как следует поступать, и тем, как поступать не следует. (Тогда как Ганн, он весь состоит из недостатков.) Она — то, что мы у себя внизу называем «безнадежный случай». Конечно, постарались на славу, чтобы она не вышла замуж. Оставьте сексуальную энергию нереализованной, и она превратится в огромный творческий потенциал (нет ничего удивительного в том, что Ганн писал так мало), а милая Рут об этом года три не помышляла. Говорит, уж слишком она занята. Отговорки! Но что меня в ней действительно раздражает, так это ее глупость, в этом причина того, что некоторым легко удается избежать расставленных мною сетей. Она почти ничего не читает, мало думает, выражая себя через здоровые хобби и результативную работу. Она, блин, даже в церковь не ходит.
— Что у тебя в руке? — спросила она, приподняв мою правую руку так, что она находилась как раз между нами.
Что ж, подумал я, открывая ладонь и стараясь сконцентрироваться на том, как же все в конце концов выглядит. Как она будет разочарована, когда я так отплачу ей за ее доброту...
— Ох, — только и произнес я, чувствуя, что мне опять становится дурно, — ох.