- Вы, наверное, хотите есть, родовитый Харальд? - догадалась Дина. Сейчас вам принесут. Надеюсь, у вас есть деньги?
Расчетливая нотка в словах женщины показалась порывом холодного ветра в теплый день.
- Да, есть, - вновь смутился Харальд, сам не понимая почему. - Я, наверное, задержусь здесь на несколько дней.
* * *
В первый же вечер Харальд спустился в общий зал, где пьянствовал, догуливая последние дни перед возвращением в замок к жене, родовитый Торбьерн. Родовитый и благородный, ибо не ограбил беспомощного путника, не бросил его умирать в лесу, как поступили бы на его месте многие, даже весьма прославленные люди.
В большом зале постоялого двора царил обычный вечерний шум. Служанки трудолюбивыми пчелами сновали по помещению, таская вместо меда кружки. Аромат жареного мяса, чеснока и пива висел густым облаком.
Несмотря на сутолоку, Харальд легко отыскал спасителя. Фон Ахар занимал центральный стол, круглый, словно солнце, и большой, как пень старого дуба. Пить с хамами Торбьерн считал ниже собственного достоинства, и, кроме него, за столом никого не было. Поэтому, завидев спасенного, он искренне обрадовался.
- О, вот и раненый! - сказал спаситель, широко осклабившись. Ряд острых зубов в сочетании с густой бородой и звероватым обликом производил устрашающее впечатление. Родовитый хозяин замка Ахар походил на разбойника более, чем любой из встреченных Харальдом лесных грабителей - Садись, выпьем, а то вокруг одно отребье Торбьерн обвел зал налитыми кровью глазами. Под его взглядом люди съеживались, стараясь выглядеть как можно более незаметными.
Харальд сел, подождал, когда Торбьерн сфокусирует на нем взгляд, и начал заготовленную речь:
- Позволь поблагодарить тебя, родовитый Торбьерн фон Ахар, за спасение жизни мо...
- А, пустое! - отмахнулся бородач. - Ты сам-то кто?
- Меня зовут Харальд. - Юноша на миг замялся и решил все же не называть полного имени. - Просто Харальд.
- Понятно, - усмехнулся Торбьерн, и синие глаза его остро блеснули. Скрываешь имя. Чтобы лучше его скрыть, сними накладку в виде кабаньей морды с рукояти меча.
Юноша вздрогнул. Издевается? Но Торбьерн смотрел спокойно, в васильковых зрачках не было веселья, только ровная безмятежная уверенность в себе.
- Не бойся, - бородач вновь усмехнулся, напомнив юноше улыбающегося волка. - Я тебя не выдам. Не имею привычки лезть в чужие дела. Давай лучше выпьем!
- Э, - Харальд замялся Он не был большим любителем хмельного, но обижать спасителя не хотел.
- Я угощаю, - Торбьерн понял замешательство собеседника по-своему. - Тут отличное пиво. А к нему возьмем острых колбасок, их делает сама хозяйка. Пальчики оближешь! И еще - мяса. Полкабана нам хватит.
Желудок Харальда взвыл голодным зверем и ринулся грызть ребра. Во рту неизвестно откуда образовалось целое озеро слюны, и юноша только и нашел сил, чтобы кивнуть. Молодое тело требовало насыщения.
К себе в комнату вернулся поздно, ощущая себя раздутым от пива и мяса бурдюком.
* * *
Харальд задержался на постоялом дворе больше чем на несколько дней. Сначала мешала выехать рана, затем окончательно испортилась погода. Пришла настоящая осень, холодная и сырая. Дождливые дни следовали один за другим, дороги развезло, а землю устлал ало-золотой ковер опавшей листвы.
Невозможность двигаться к цели угнетала, и фон Триз все больше мрачнел. Постояльцев "У Ворчуна" становилось все меньше, и однажды вечером Харальд сидел в большом зале один. Янтарное пиво в деревянной кружке перед ним убывало очень медленно.
Подошла Дина, шурша платьем.
- Что-нибудь угодно, молодой господин? - спросила мелодично.
- Нет, - ответил Харальд мрачно. - Ничего.
- Тогда можно я посижу с вами? - Молодая женщина улыбнулась чуть стеснительно, и у юноши пересохло во рту.
- Конечно, - ответил он поспешно, опуская взгляд.
Мягко скрипнул стул, и Харальд рискнул поднять глаза. Хозяйка смотрела на него спокойно, с не совсем понятным шаловливым огоньком в глубине бирюзовых глаз.
- Как так получилось, что ты, женщина, заправляешь постоялым двором? спросил Харальд, набравшись смелости. - Насколько я знаю, это мужское дело.
- Мой муж умер два года назад. - Дина вздохнула. Крупная грудь под темно-синим платьем поднялась и опустилась, заставив юношу судорожно вздохнуть. - Это был его постоялый двор.
- Вот как. - Харалъд задумчиво почесал подбородок.
- Муж был стар, когда я вышла за него, так что я не очень жалею. - Улыбка Дины в вечернем полумраке показалась особенно красивой, - А вы, молодой господин, вы откуда? Я понимаю, что хорошая хозяйка никогда не задаст такого вопроса... Но надеюсь, вы не обидитесь.
- Нет. - Харалъд вдруг ощутил желание выговориться, рассказать обо всем. Долгое время он переживал неудачу путешествия в одиночку. В этот миг понял дальнейшее молчание сведет с ума.
- Я ушел из дому, - сказал он, попытавшись улыбнуться. Но улыбка вышла кривой, фальшивой. - Сбежал от родичей. Улизнул, чтобы стать магом. И теперь сижу здесь, и время идет зря, впустую. Я не могу идти к цели, и от этого мне плохо...
- Ничего, молодой господин, все будет хорошо.
Он скорее ощущал, чем слышал или видел, как она поднялась, подошла сзади. Теплое дыхание обдало шею, заставив мурашки побежать по коже, ласковые руки обняли за шею, грудь прижалась к спине.
Страстный шепот обжег ухо:
- Пойдем. Все будет очень хорошо...
* * *
Все действительно оказалось очень хорошо. Харальд имел кое-какой любовный опыт; братья как-то решили сделать его мужчиной, приведя для этой цели дворовую девку, и сами наблюдали за процессом, хохоча и гогоча. От того случая запомнился только стыд, а еще какое-то болезненное, неестественное наслаждение.
С Диной все получилось совершенно иначе. Она была жадна, как только может быть жадна женшина, долгое время не видевшая мужской ласки; она была страстна, как кошка, и она была умела и осторожна. Харальд упал в темное море нежности и страсти, в пучину, пахнущую женским телом. Мягкие, ласковые волны баюкали его до рассвета, а когда он вынырнул, то все тело оказалось сплошным воспоминанием о счастье. Блаженство плавало в крови, затуманивало разум, а тело пребывало в сладком изнеможении.