Но эта история не послужила мне уроком, и я продолжал возвращаться с работы, блуждая по темным переулкам города.
В тот вечер – и это весьма важно – я был очень огорчен неизвестной для меня драмой. В моей душе горел огонь, мне хотелось задать вопрос, но я знал, что никто на него не сможет ответить. Лишь ночной город уныло смотрел мне в спину глазами фонарей.
Я подошел к круглосуточному супермаркету. И увидел его. Настоящего попа, с бородой, густыми бровями, в черной рясе, и с таким же черным колпаком на голове. Он стоял возле киоска, и что-то высматривал на витрине. До меня ему, конечно, не было никакого дела.
Я почему-то вдруг забыл о своих горестях и решил последить за ним. Почему? Для какой цели? Мне пока было самому не понятно, но это развеяло все мои страхи и печали, я вдруг почувствовал азарт.
Священнику вскоре надоело разглядывать витрину, и он отправился дальше по своим делам. Я шагал за ним следом в надежде, что он не обратит на меня внимания. Народу на улице было не мало, поскольку дело происходило возле торгового центра. Здесь все тонуло в неоновом свете. И это казалось причудливым: неоновые огни, реклама «кока-колы», машины, голые изогнутые деревья и вдруг – поп в рясе!
Я шагал за ним, пока он не свернул в сторону супермаркета и не исчез в нем. У меня было два варианта – либо подождать его на выходе, либо последовать за ним в магазин. Но если я зайду в магазин, то священник наверняка поймет, что за ним ведется слежка, и я почувствую себя полным идиотом. Потому было принято решение подождать его на улице.
Помню, что вдруг выпал снег, а дело происходило в середине весны. Снежинки таяли на черном асфальте, а я стоял в легкой куртке, без шапки, и медленно замерзал.
Потом мне это надоело, и я решил зайти в супермаркет, отогреться, а заодно посмотреть, куда запропастился священник. Стеклянная дверь здесь была всего одна. Значит, он не мог пройти мимо меня незамеченным. Я зашел в магазин и осмотрелся. Небольшая очередь, товары, цветные огни, несколько покупателей, охрана и все. И все?! Странно. Он должен быть здесь! Куда бы он мог деться? Мне пришлось обойти магазин и снова очутиться перед входом, являвшимся и выходом. Попа и след простыл. Я его упустил? Но каким образом?
Я вышел на улицу, огляделся.
И вдруг вдали заметил черную рясу. Облегченный вдох – и снова мои ноги зашагали по мокрому от растаявшего снега асфальту.
Поп завернул за угол, я последовал за ним.
Уже возле какого-то детского садика я его почти нагнал, как вдруг – еще один поворот и он пропал. Я завернул за священником, но улица была пуста. На ней вообще не было ни одного человека!
Быть не может! Попы не исчезают сами собой!
Пространство было небольшим, всего несколько десятков метров. Может, он успел его преодолеть и скрыться за очередным домом? Ну и спринтер!
Я пересек двор и бегом завернул за угол. Черная ряса мелькнула вдали, и я решился на хитрый маневр.
Побегу за ним, сделаю вид, что спешу куда-то и пробегу мимо. Я помчался. Замелькали кроны деревьев, крыши домов, светлые окна и мрачные подъезды.
Уже шагах в двадцати поп зашел в тень, за которой начинался яркий свет от одинокого фонаря. Я видел, как последний раз мелькнула длинная черная ряса. Я почти догнал священника и поравнялся с ним уже у самого фонаря. Поднял глаза, чтобы снова увидеть эти черные строгие брови и эту длинную бороду, но…
Передо мной был какой-то мужчина, одетый в обычную короткую кожаную куртку и синие джинсы. Взгляд человека, который спешит по делам. Глаза у него были синими, почему-то я запомнил их цвет. А у попа они были другими, – проникновенными, черными.
Я уныло побрел домой, мой азарт растаял, как снежинки на асфальте. И снова душу заполнила тревога. В ту ночь я уснул лишь под утро – долго думал о произошедшем.
А собственно, почему я вообще поплелся за этим попом? Хотел что-то узнать, что-то спросить. А что спросить – я и сам не знаю.
17.09.06
Воскрешение
Леонардо да Винчи
Солнце уже начало садиться за горизонт, когда от начальства поступила команда разгрузить вагон с мясом. Мясо привозили на склад с мясокомбината. Его не рубили, а прямо так, огромными целыми тушами подвешивали к потолку, слегка замораживали и отправляли в путь. В городе N находился склад, где туши рубили на куски, а после распродавали мелким оптом по магазинам.
Грузчики сегодня весь день просидели в теньке, изнывая от отсутствия денег и работы. Бригадир чесал правую руку – и все верили, что деньги и работа сегодня появятся. Вот к вечеру, когда уже пора было идти домой, пришел вагон.
Радуясь такому событию, и при этом ругаясь матом, вся бригада шагала к путям. Самой тяжелой и долгой работой была разгрузка муки – мешки обычно уложены один на другой, и пять человек могут разгружать такой вагон до утра. С мясом дело обстояло проще, часа за два вагон будет пустым. Этот факт не мог не радовать грузчиков. А сразу после разгрузки бригадиру дадут деньги на руки, он поделит их поровну между мужиками и можно будет даже успеть выпить слегка.
Экспедитор снял пломбы, заглянул в вагон, точно хотел убедиться, что мясо на месте. Потом он показал бумаги бригадиру и сказал, пригрозив кулаком:
– У меня все взвешено! Смотрите мне!
Эти слова вызвали у пожилого бригадира улыбку. Сверкнули стальные коронки.
– Ты свою эту ксиву, – сказал Гаврилыч, – Покажи лучше начальнику склада, вон он стоит у входа. Мы воруем килограммами, а этот сукин сын – центнерами.
Бригада как по команде громко засмеялась.
Все грузчики знали, что туши мяса не взвешивают, проще их пересчитать. Потому многие туши доезжали до склада с обрезанными боками. А воровали все, кому не лень, даже экспедитор не брезговал отрезать несколько килограммов говядины и унести себе домой. Как известно, не пойман – не вор. Если же кого-то ловили, пусть даже с одним-единственным кило говядины, то на него списывали и всю остальную недостачу.
Проверив все бумаги, начальник склада дал добро. Началась разгрузка вагона. Двое снимали тушу с железного крючка и тащили наружу, а трое принимали и тащили ее на склад. Через каждые пятнадцать минут они устраивали двухминутный перекур. В такие минуты Гаврилыч осматривал свою бригаду.
Сам он уже прожил четыре десятка лет, но из-за выпитого спирта и выкуренного табака выглядел гораздо старше своих лет. Сухопарый, крепкий мужик с впалыми щеками, прорезанными морщинами, с глубоко посаженными глазами, обросший белой щетиной и коротко стриженный. Его бригада была ему подстать.