Минут пятнадцать пожилой незнакомец аккуратно вырисовывал неровные линии черным грифелем. Когда полоса заката совсем исчезла на горизонте, город погрузился во мрак. Художник издал тяжкий вздох и принялся собирать свои вещи. Только сейчас он понял, что за ним наблюдают.
Он посмотрел в сторону Санька, стараясь понять его намеренья. На грабителя этот человек не походил, и художник, успокоившись, спросил его:
– Ты чего тут ищешь?
Голос поставленный, сильный. Вопрос содержал в себе два смысла. Первый понятный и доступный – все равно, что спросить – что ты здесь делаешь? Второй смысл уже был философским. И почему-то до Санька дошло только философское содержание вопроса.
– Что ты ищешь? – повторил художник.
Молодой человек взглянул в его глаза. Взгляд добрый, брови, как и борода, белые, пушистые.
От этого взгляда Саньку почему-то стало плохо, он попятился назад.
– Осторожно! – воскликнул художник.
Но было поздно. Санек покатился со склона оврага вниз. Он не чувствовал боли, упав в камыши он тут же поднялся на ноги и в ужасе бросился прочь от этого места. Он был напуган и подавлен одновременно.
Ноги сами несли его домой. Колени были содраны под плотной тканью брюк, но он не замечал этого. Лишь когда влетел в темный коридор своей комнаты и закрыл за собой дверь, он понял, что потерял один ботинок в овраге.
Сердце его бешено колотилось.
***
На работе был завал. С утра пришла фура с полистиролом, из которого в одном из цехов делали пластиковую посуду, потом пришло еще два вагона с мясом. И ближе к вечеру надо было погрузить коробки с готовой продукцией обратно в фуру. Благо, сама по себе пластиковая посуда весила мало.
Работали на страшном пекле, почти без перекуров и без обеда. Молча, мешок за мешком, ящик за ящиком они делали свою работу.
Потом пришел начальник и сказал, что ему нужно два человека для того, чтобы погрузить газовую плиту в машину, отвезти ее по указанному адресу и там занести ее на третий этаж. Почти все мужики отреагировали на эту просьбу одинаково – сразу стали отнекиваться и вспоминать неотложные дела. Работы было много, денег заплатили не мало, зачем им еще напрягаться ради двух сотен? Хотелось выпить немного пива и свалиться спать.
Начальник, видя такое дело, лично попросил Гаврилыча помочь. Газовая плита не могла подождать до завтра. Почему-то бригадир вдруг показал пальцем на Санька и сказал:
– Тогда его беру с собой.
И как всегда какая-то неведомая сила сковала язык молодого человека, и он не смел отказаться, хотя страшно устал и хотел спать.
Начальник, довольный, кивнул головой, и повел их за собой на склад, где стояла упакованная в картон фирменная газовая плита. Сюда, к огромным железным воротам, которые открывались электродвигателем, подъехал грузовичок-«газель».
– Значит так, ребята, – сказал начальник громовым голосом, – Грузите плиту в «газель», садитесь в кабину, водитель отвезет вас ко мне, я с вами не помещаюсь туда, потому поеду на другой машине. В общем, за дело, чем быстрее управимся, тем лучше.
После этих слов он пошел искать другую машину. А грузчики принялись за работу.
Когда газовая плита была в машине, они залезли в кабину «газели» и поехали по адресу. Санек «играл в молчанку», разглядывая город за окном. Бригадир о чем-то спорил с таким же, как он, пожилым водителем.
Вскоре они были у начальника дома и получали свои деньги за работу. Газовая плита была доставлена на третий этаж без единой царапины. На прощанье начальник сказал:
– Спасибо, мужики, за помощь.
Гаврилыч махнул рукой – мол, ерунда. Хотя на самом деле у них ныли все мышцы от такой работы. До автобусной остановки им предстояло пройтись вместе где-то около пяти минут. Санька соседство бригадира не смущало, – хотя тот его и считал чудаком, но открыто – в отличие от остальных – не высмеивал. Бывало, конечно, пошутит по поводу женщин или выпивки, но дальше этих шуток никогда не заходил. Потому, наверное, Санек уважал этого пожившего человека.
Они шагали молча, страдая от жары, пока им по пути не попался продуктовой магазин.
– А что, Санек, – бодро сказал Гаврилыч, – Может, по пивку?
– Лучше воды, жарко, – простонал молодой человек.
Они зашли в душный магазин и взяли холодного сока и пива. Бригадир всегда был рад выпивке, но водку пить в одиночестве принципиально не желал, потому со вздохом покинул винный отдел. Санек даже пиво не любил. Хотя совсем уж убежденным и принципиальным трезвенником он не был.
Они вышли на улицу, и присели в тенечке на деревянную скамейку.
– Совсем ноги не держат, – пожаловался бригадир.
– Ага, если завтра работы будет столько же, помрем, – добавил Санек.
Сделав основательный глоток пива, Гаврилыч почувствовал облегчение, и он вдруг задал вопрос:
– Слушай, не в обиду, вот ответь мне, чем ты живешь?
Санек пожал плечами.
– Ты ведь холостой?
– Ну да, холостой.
– Водку не пьешь, как остальные мужики, за бабами не бегаешь, парень вроде умный… Чем ты занимаешься в свободное время?
– Ну… – молодой человек задумался, – Книги читаю, телевизор смотрю иногда.
– И все? – недоверчиво спросил бригадир.
– Ну да. А чем еще заниматься-то?
– Ну не знаю. Я вот без рыбалки жить не могу. Сидишь с водочкой и с удочкой, хорошо!
– Не, я не люблю рыбу ловить, мне ее жалко.
– Ну, ты даешь! Что ее жалеть? Хех! Сердобольный какой.
Санек пожал плечами.
– Видно, каждому – свое.
– Ну, время то надо как-то убивать.
– Когда у меня много свободного времени, я выхожу на балкон, – сказал Санек, – Сажусь на старый табурет и слушаю, как шелестят деревья. Так вечно бы сидел.
– И что, и ничего бы не делал?
– Нет. Совсем ничего. Только бы шелест слушал. А времени в этот момент совсем не существует, просто – бац, и исчезает куда-то, как в яму проваливаешься.
– Ну ты прям Аури Шри Биндо, – вздохнул Гаврилыч, – «Безмолвие ума» какое-то.
– Да, так и есть, – согласился молодой человек, – Слушаешь листья, и тебя нет. Исчезает твое «Я». Растворяется в мире.
– Ага, кому, как не мне, это знать! Я потому и пью, чтобы раствориться в мире и быть с ним в полном согласии. Хе-хе-хе…
– А без водки не можешь?
– Нет. Не могу. Как жинка-то моя померла, так и не могу. На трезвую голову нет согласия с миром. Я ведь не Аури Биндо, я грузчик.
– Я тоже, – пробормотал Санек.