Жена, Оле понравилась, была она в меру неприветлива, видимо компенсируя избыточную душевность мужа, голос по этому поводу прочел лекцию, что устойчивой является та семья, где достоинства одного супруга компенсируются недостатками второго и наоборот, тогда мы получаем форму шара, а это очень устойчивая фигура. Можно еще так сказать, все вектора взаимно компенсируются, и в результате мы получаем ноль, как суммарный вектор эмоций. То есть наружу эмоции не тратятся, семью никуда не тянет.
Жена, Олю не прогнала, но четко оговорила правила поведения.
– Деньги за неделю проживания вперед, по рублю в день.
– Ключа своего у нее не будет, утром ушла, после шести пришла.
– Завтракаем и ужинаем вместе, продукты в складчину, готовка совместная.
Голос заявил, что простые и понятные правила социалистического общежития, залог спокойной и бесконфликтной жизни. Выложив из сумки остатки продуктов, Оля, положив туда книги и тетрадки, заявила, что вернется к шести часам, и спросила, что нужно купить на ужин. Ей заказали буханку хлеба и сто грамм масла. Отдав хозяйке семь рублей и пересчитав остаток, Оля, облегченно вздохнув, вышла рассматривать праздничную Москву и читать учебники.
***Сергею Петровскому, работнику секретариата, вышедшему после праздников на работу с тяжелой головой, это письмо не понравилось с самого начала. Как только он прочитал в шапке докладной записки строку, копия в Генштаб РККА, настроение у него испортилось. В секретариате ни для кого не было секретом, что отношения Сталина и Тухачевского весьма далеки от дружественных. Несмотря на то, что Тухачевский в данный момент работал заместителем наркома обороны Ворошилова, с которым у него тоже не сложились отношения, он оставался неформальным лидером Генштаба. У него там работало много друзей, а Егоров был, по сути, формальным руководителем, пытавшийся не портить отношения ни с Тухачевским, ни со Сталиным и Ворошиловым.
Так что лишь ссылки на Генштаб было достаточно, чтоб отправить это письмо на стол Сталину. Представить себе ситуацию, когда Тухачевский, или кто-то другой из военных, ссылается на копию письма, и рассказывает Сталину что он думает о нем, а Иосиф Виссарионович делает вид, что понимает, о чем идет речь, Сергей, не хотел, не мог, и от одной мысли об этом, его кинуло в пот. С другой стороны, передать Поскребышеву письмо, о содержании которого ты ничего не можешь сказать по существу, если у Сталина возникнут вопросы, тоже приятного мало. Куда ни кинь всюду клин, поэтому, сделав несколько звонков своим знакомым, Сергей понес письмо своему непосредственному начальнику. Тот прочитал и с мрачным выражением лица, обратился к нему.
– Докладывай,
– Ну, о договоре с Францией и Чехословакией это не секрет, переговоры ведутся давно, хотя о том пункте, который отмечен в записке, я не слыхал, а без вашей санкции звонить в наркомат иностранных дел не стал. О Стаханове никто ничего не знает, однако я спрашивал только своих знакомых из соответствующих наркоматов в частном порядке. Остальные вопросы, отмеченные в первой части письма, я без соответствующих указаний даже не стал зондировать. Никто мне такой информации не даст. По поводу трех пунктов относительно армии. С радиостанциями ситуация известна, их мало, качество армию не устраивает. Относительно шифровки, дешифровки радиограмм ничего внятного мои знакомые мне сказать не смогли. Разрабатывается зенитная пушка калибра 37 мм, но пока никаких положительных результатов нет. В наркомате промышленности сказали, что патрон 14,5 мм разрабатывается, как там обстоят дела, тот с кем я говорил, не знает, по противотанковому ружью то же самое, работы ведутся, в каком состоянии сказать не может. Единственное что сказал, что Тухачевский противотанковую винтовку за оружие не считает. По пулемету, в данный момент существует пулемет ДК данного калибра, Дегтярева крупнокалиберный, в этом году из-за недостатков снят с производства. О пулемете ДШК он ничего не слыхал.
– Давай так, ты до завтра выясняешь все, что можешь по последним трем пунктам, звонишь и требуешь предоставить официальную справку, пока что тебе устную по телефону. Я постараюсь узнать все, что смогу по первой части письма. Завтра оно пойдет на стол, так что приготовься сидеть здесь до вечера, пока не вызовут. Если все понял, работай, вечером доложишь, что узнал.