Прибыв с утра в школу он проинформировал о случившемся завуча, которая сразу начала звонить начальству, а сам, дождавшись Федьку, опросил учителей о конфликтах директора с учениками как нынешними, так и предыдущего выпуска, глубже решил не копать, и без этого у них обоих от величины списка резка испортилось настроение.
Собрав адреса, Федька побежал выяснять и писать протоколы по прошлому выпуску, а Тарасов, оккупировав кабинет директора, опрашивал тех, кто пока учиться. Оба подумали с тоской, этот день из жизни можно смело вычеркнуть.
***Выслушав доклад товарища Ягоды о том, как продвигается дело о заговоре, и попытке убийства товарища Сталина, которое в будущем назовут "Кремлевское дело", вождь в который раз подумал, что Ягоду надо менять. После убийства Кирова, он был крайне недоволен его работой. Та энергия, которую тот проявлял при раскулачивании, строительстве руками заключенных канала "Волга-Дон", вдруг куда-то исчезла. Даже это плевое дело, основная цель которого была превентивно проверить и реорганизовать охрану Кремля, до этого напоминавшего проходной двор, перетрусить всех сотрудников на предмет выявить неблагонадежных и очистить от них территорию, он мурыжил уже полгода, и никак не мог довести до конца. Сталину не нужно было много времени, чтоб увидеть, что в борьбе с троцкистами товарищ Ягода пытается и рыбку съесть, и ног не намочить, если можно так сказать. А убийство Кирова вдруг отчетливо показало вождю, как глупо может погибнуть человек даже такого уровня. Сталин приехал в Ленинград на следующий день, он не мог доверить это дело никому. И только лично поговорив с Николаевым, убедился, что это банальная бытовуха. Ревнивый неудачник, мелочный, ничтожный человек, не особо напрягаясь, смог подойти к Кирову на расстояние протянутой руки. Тут любой озаботится простым вопросом. Если человека, которого любила вся страна, можно вот так просто пристрелить, то как обстоят дела с моей охраной. То, что желающих его смерти в сотни раз больше, чем желающих смерти Кирова, в этом Сталин не сомневался ни секунды.
Сталин, конечно, ожидал в результате проверки услышать, что охрана организована из рук вон плохо. Работая в Кремле, трудно было этого не заметить, но то что он узнал о Енукидзе, человеке, которому он доверил свою безопасность, другу молодости, это его не могло не потрясти. На автобиографии, которую писал Енукидзе при вступлении в партию, стоит подтверждающая подпись Сталина.
Сталин ему бы все простил, даже то, что он спал с женщиной, вслух высказывающей мысли, что пора бы новой Каплан обратить внимание на Сталина, и на его глазах общающейся с консулом английского посольства. Но окружение потребовало крови, и Сталин понял, если он оставит в живых человека, который его предал, это поймут неправильно.
Когда все по этому делу было сказано, Сталин спросил,
– Что вы выяснили по письму, которое я вам передал?
– Пока немного товарищ Сталин. Нам очень связывает руки данное вами распоряжение ограничиться расспросами. Есть уже ряд граждан, которые, по мнению следователей ведущих это дело, должны быть взяты под стражу.
– Давайте, вы все расскажете, а тогда уже решать будем, кого брать под стражу, а кого нет.
– Конотопко Василий Иванович 1903 г.р., беспартийный, рабочий, и Коваленко Михаил Ярославович 1905 г.р., беспартийный, рабочий, оба принимали участие в отправке письма.
– Что значит, принимали участие?
– По их словам 30 апреля они стояли возле почтового отделения, когда к ним подошла незнакомая гражданка, и сказав, что забыла дома паспорт, попросила помочь отправить заказные письма. За это они получили от нее 4 рубля 60 копеек. Это подтверждают свидетели возле винного магазина и приемщица в почтовом отделении.