«Я и Томаш, перед поступлением в институт, служили в вертолетном дивизионе четырежды Краснознаменной особой флотилии моря Лаптевых. Мы занимались выполнением строго секретных заданий. Суть нашей миссии заключалась в следующем: «5[K'DMUT89TNNXNKWS21ODFNMK0Д» (шифровка). Летим мы как-то раз на вертолете и контролируем, закрепленный за нами участок. Неожиданно всплывает субмарина, открывается люк, играет горн, на флагштоке поднимают сенегальский флаг и… по нашей боевой машине открывают огонь. Я делаю один вираж, второй. Вражеские копья и стрелы затмили небо, а мы, как два спартанских царя Леонида, продолжаем сражаться в тени. Вдруг, тупой удар в левый бок и стрелки приборов залихорадило. Особенно не повезло будильнику-хронометру, - от пережитого стресса, он стал наматывать два оборота в час. Кабина наполнилась едким дымом, да так, что пришлось включить вентиляцию. Не было лишним и то, что Томаш побрызгал вокруг освежителем для ванн и туалетов. Очумевшие часы показали, что прошло 10 (по старому 5) минут. Вроде бы обошлось… Но что это? Наш вертолет начинает терять высоту. Все ясно - у геликоптера пробит бензобак. Быстренько жуем жвачку и залепливаем последствия метких вражеских выстрелов. Однако, топлива почти нет. И что бы хоть как-то долететь до базы, приходиться слить в бак флакон одеколона «Kцlnische Wasser» и бензин из зажигалки «ZIРРO». Пролетели еще 70 миль, и опять стали падать в море.
* * * Справка Американского географического общества:
На основании спутниковых данных выявлено следующее. Море Лапте-
вых - очень холодное море. Большая концентрация всего белого. А,
именно - акул, медведей и, отбившихся от конвоя, врангелевских офи-
церов. Наиболее встречающаяся экстремальная опасность - при -40 C
говно начинает примерзать к заднице и при резких движениях можно
травмироваться. Зато тропических болезней нет. Нас учили танцевать
твист, что бы выжить на морозе. * * *
Что бы отбиваться от кровожадных северных оленей, летчикам нашей эскадрильи были вручены шашки (образца 1907 года) с гравировкой «За веру, царя и отечество» (говорят, эти рогатые бестии панически боятся такого заклинания). Для защиты от медведей в НЗ имелись священные шаманские бубны. И по инструкции, надо было с силой ударить зверя по носу, а затем быстро, быстро убегать, грамотно используя неровности и складки местности. На всякий случай выдавались и лыжи, но горели они отвратительно…»
…Ну, ладно девчонки, уже поздно и мы уходим. Да и чай, что-то у вас не сладкий. Пирожков маловато. В общем, херня какая-то…
В ответ слышим стандартные предложения:
- Ребята сейчас мы поставим кофе и откроем сгущенку.
- У нас торт есть.
- А я домашнего винца припасла.
- Не уходите, расскажите, что же было дальше?
(А откуда я знаю, что было дальше, но вот торта охота!)
ВОЕННАЯ КАФЕДРА.
Кафедра, ах! военная кафедра, - единственное место в институте, где можно было дать временный отдых своим утомленным теплоэнергетикой мозгам. Но взамен приходилось выплескивать положительные эмоции и включать дремучие рефлексы. Однако, все это физика - закон сохранения энергии. Или говоря по-простому, по-солдатски: «В пустой стакан нальешь, а из порожнего не выпьешь!» Вся жизнь на кафедре, как впрочем и во всей армии, в целом состояла лишь из немногословных команд, нечленораздельных приветствий, емких нравоучений и повелительных призывов.
Преподавали на военке, в основном, лица предпенсионного возраста, чинами от капитана до полковника. Попадались среди них грамотные, знающие свое дело люди. Но в целом и общем, комсостав, как гавайский попугай, повторял зазубренные в течении многолетней службы догмы. Любимой фразой, так сказать рефреном, военной кафедры было: «Я за тебя буду думать, мне для этого погоны со звездами даны!»
Однако, с момента получения мною лейтенантского звания прошло уже более пяти лет (предусмотренных подпиской), и я смело могу выдавать все сказанные мне по секрету военные тайны. Одна из них, самая страшная, заключалась в том, что в ДМетИ готовили офицеров запаса танковых войск. Ух, камень с души упал, - столько лет держал я это в себе!