Я, возомнив себя нарождающейся рок-звездой поломился на это шоу. Собралось человек тридцать. Каждому по очереди давали гитару и просили что-нибудь спеть. Разноголосо лилось в зал - «Яростный стройотряд», «Русское поле», «За полчаса до весны». Мне же пришла в голову отличная мысль, спеть песню про золотую муху. Смысл следующий: "у золотого насекомого от головы до члена все золотое, только вот незадача, - любит очень уж эта муха на какашках понежиться. "У определенного контингента присутствующих песенка имела успех. После слушаний нас, всем гамузом, пригласили к роялю и попросили подпевать клавишам. Закончив эту унизительную процедуру, представительный мужчина (видимо глава отборочной комиссии) сказал, что те, кто прошел на вокально-инструментальный ансамбль узнают об этом через два дня, и тут же последовало предложение записываться на хоровое пение, - зал мгновенно опустел…
И вот теперь меня обвиняли в том, чего я не совершал. Реляция звучала примерно так: «Ты записался на хор! И ты должен туда ходить!»
Господа хорошие, да не записывался я на хоровое пение и вовсе не собираюсь петь народные песни. В ответ мне сунули в лицо бумагу с фамилиями студентов, приходивших прослушиваться на запись ВИА, однако в нижней части списка стояла чья-то резолюция: «На хор!»
Видя, что мои потуги как-то объяснить этим балбесам ни к чему не приведут, я решил говорить иносказательно. Думаю, вот как детям, возьму и расскажу им притчу: «Бежала голодная собака, видит лежит кусок мяса, она слопала его, а мясо-то оказалось отравленным. Ну как, теперь вы поняли?»
Когда после этого, самый главный из них строго спросил, что я этим хотел сказать, мне стало ясно - мои шансы победить в этом матче равны нулю.
- Будешь петь?
- Нет!
- А известно ли тебе, о неблагодарный сын Отечества, что ты учишься в институте имени Генерального секретаря ЦК КПСС, многократного Героя Советского Союза, лауреата Ленинских и государственных премий в области литературы, маршала СССР, борца за мир, солидарность и разоружение, дорогова и любимого Леонида Ильича Брежнева? (Интересно помнит ли главарь комсомольцев эту свою великоподанническую тираду?)
- Да!
Я, честно говоря, сдрейфил, но благородные комсомольцы оставили мне последнюю лазейку:
- Ну, так что, хочешь петь в нашем хоре?
- Конечно же, какие могут быть вопросы! Тем более у меня недавно прорезался бас.
На следующий день, в четверг, я решительным шагом пришел в Актовый зал на репетицию. Весь мой внешний вид говорил о том, что если я сейчас начну петь, это будет лебединой песней этой хоровой капеллы. Дирижер, прозорливый мужик, верно оценив ситуацию провел со мной откровенную беседу. Он объяснил мне, что поют только первые три ряда, а остальные колонны составляются из представительных ребят и обаятельных девушек, которые только лишь открывают рот в унисон со словами песен. Короче говоря, нам отводилась роль «фонограммы». За эти услуги мне пообещали организовать стипендию. Ну что ж, кто платит, тот и заказывает музыку.
Целый семестр я разъезжал по конкурсам и концертам. Перед выступлениями пристрастился пропускать «по-маленькой» с проверенными товарищами из задних рядов. Жизнь была прекрасной. Я, как рыба об лед, имитировал слова песен, получал свои 40 руб. в месяц и почти не посещал лекций. Но так уж устроено наше бытие, - везде нас подстерегают неудачки (обычно в самый неподходящий момент).
Эх, был погожий майский денек. Наш хор изощрялся в очередном конкурсе в ДК «Строитель». Как обычно, я с ребятами, что бы промыть горло приняли на грудь 150 гр. водки и, запив все это изрядным количеством пива, полезли выстраивать верхний «представительский» ряд. Все бы хорошо, да только стеллажи, на которых нам пришлось, стоять сильно вибрировали. И, когда оркестр и хор взяли свое «верхнее до», паперть зашаталась и мы, взявшись за руки, как десять влюбленных, рухнули вниз с метровой высоты. Слава Богу, обошлось без травм, но моей певческой карьере пришел alles . И наконец-то Плачидо Доминго, Зураб Соткилава и Лучиано Паваротти смогли спать спокойно. Но, как следствие, закончилось сорокарублевое финансирование. Печальная coda.