Я ощущала, как прохладный металл нагрелся от тепла моих рук, но, сколько не вглядывалась, видела одно и то же. Разочарованно вернув вещицу мастеру, я попросила его показать мне что-нибудь более практичное, чем загадочный тяжелый компас, который одним своим присутствием в рюкзаке съел бы половину свободного места.
После посещения минус третьего этажа в жерло рюкзака отправились десяток самовоспламеняющихся свечей, вертелок, равномерно прожаривавший насаженную на него пищу, фляжка бесконечной воды и… фонарик с картинками, благо много места он не занимал. Я решила, что в другом мире эта вещь может оказаться ценной. Было бы неплохо при необходимости обменять его на что-то уникальное, что-то, что поможет мне выжить.
К поклаже также прибавился маленький кошелек, набитый поровну золотыми и медными монетами, и мешочек соли, любезно предоставленный Ирмой по моей просьбе. Я добавила к этому неразлучные со мной набор: иголку, моток ниток и ножницы, после чего в рюкзаке осталось совсем немного свободного места. Последним штрихом был плед, плотно свернутый рулетом, который я прикрепила под днищем.
Отправление было назначено на следующее утро, а до вечера еще оставалось время. Я с удовольствием растянулась на кровати и уставилась в бессменный потолок. К моей досаде, подобное времяпрепровождение стало входить в привычку. В комнате, однако, заняться было решительно нечем. Меня, признаться, посетила мысль создать буфы на шторах, но я не была уверенна в том, что не получу нагоняй за самоуправство.
Раздался легкий стук в дверь, и, не давая себе времени обдумать есть ли у меня желание есть, я бодро встала и пошла открывать подносу дверь, чтобы занять себя хоть чем-то. За дверью вместе с подносом обнаружилась моя рыжеволосая служанка. Она вошла в комнату и, когда у меня освободились руки, протянула небольшую коробку, запакованную в красивую бумагу, на которой были нарисованы цветы.
- Что это, Ирма? – спросила я, с любопытством крутя коробку в руках.
- Это Вам прислал ваш жених, мсье Ривз.
- Спасибо.
Когда служанка вышла, закрыв за собой дверь, я начала свою любимую пытку ожиданием. Первым делом, я с нарочитым интересом изучила содержимое подноса. На этот раз, на обед были два блюда вместо привычного одного: миска яичного супа с лапшой, тушеная кроличья ножка с кусочками моркови и целый чайничек облепихового чая. Я, как могла, медленно смаковала каждый кусочек, но все же управилась с едой слишком быстро. Налив себе чая, который мне так нравился, я стала аккуратно разворачивать упаковку, стараясь ее не порвать. Когда и с этим было покончено, я помедлила в предвкушении еще немного и только потом открыла коробку. Сверху обнаружилась черная лакированная коробочка, внутри которой на подбитой бархатом подушечке лежали крошечные серебряные серьги и наплечный медный браслет.
Хоть у меня и не было серьезных оснований ждать подвоха от своего жениха, я все же перебрала в уме известные мне брачные традиции. Ни одна из них не предупреждала о том, что принятие подарка меня обяжет. Разве что колье из медных колец, которое было символом то ли верности до смерти, то ли чего-то еще, я точно не помнила. Но его к моей радости в комплекте не было. Так как подарки были просто подарками, я принялась за примерку.
Сережки сияли, когда на них падал свет, и выглядели изумительно. Но браслет поразил меня куда как больше. Стоило мне его надеть, как он растаял, превратившись в черную татуировку, повторявшую узор украшавших его рун. Я ахнула, вспомнив, что видела этот браслет прежде. Великая княжна подарила его Хокену на балу в честь смотрин. Я была поражена тем, какую ценную вещь мой жених прислал мне в подарок.
Когда первое впечатление прошло, я вспомнила о том, что под коробкой лежало что-то еще, тоже обернутое. Тут я уже не церемонилась, и, разорвав бумагу, уставилась на то, что находилось внутри. А там оказалась новая книга знаменитой в столице мастерицы пера Азалии Долгоцветной «Смерть дракона Малцкозндзара от руки великого рыцаря Пересвета Лучезарного, свершившего сей подвиг во имя прекрасной принцессы Андеи, первой носительницы своего имени».
Я провела рукой по тисненым буквам на обложке и вспомнила о Мелисандре. Помнится, она в шутку сказала, что, если ей удастся сбежать, то она станет называться именем этой писательницы.
- А на расспросы буду отвечать, что, мол, маменька так любила книги мадам Азалии, что назвала дочку в ее честь, - я вспомнила, как, сказав это, она озорно улыбнулась, что делала постоянно.
Мысли завертелись вокруг подруги и ее участи, но размышления были бесплодными и лишь нагоняли грусть. Мягкая книжка в руках манила, обещая утешение, и я поддалась на ее уговоры.
Чтобы отвлечься, я стала читать первую страницу и не заметила, как чтение захватило меня. А волнение, еще недавно грозившее запустить в мое сердце свои цепкие лапки и начать медленно пожирать изнутри, отступило. Насладившись историей, полной любви и приключений, я успела и уснула. С утра я чувствовала себя замечательно и встретила вошедшую Ирму с улыбкой.
- Доброе утро!
Она посмотрела на меня с удивлением.
- Доброе, мисс! Вы так радостны, это приятно видеть.
- А что, пятая… другие девушки грустят?
- Мне это неизвестно. Я подумала лишь, что я бы чувствовала себя иначе на Вашем месте, но, - она развернула сверток, который держала в руках, -я принесла вам одежду.
Она развернула новенький дорожный костюм, который оказался точной копией, придуманной мной модели, это оттенило мое хорошее настроение минуткой оправданной гордости. От того, в котором я сюда прибыла, его отличало лишь то, что ткани были более плотными, а на перчатках были укороченные пальцы. С последними вышла неувязка, ведь, рассчитанные на обычную ладонь, они не имели отверстия для дополнительного шестого пальца. Я вспомнила то, что видела под воздействием «молока» и попробовала просунуть руку. Но шестой палец, каким бы иллюзорным он не был, влезать не хотел. Решение нашлось быстро: я взяла перчатки от своего костюма.
Перед выходом я окинула взглядом комнату и увидела прочитанную накануне книгу. Я, особенно не надеясь на успех, все-таки решила ее засунуть в рюкзак, а когда у меня получилось, чуть не запрыгала от радости. Меня переполняла энергия, и, хоть я и не знала из-за чего точно это происходит, мне это нравилось.
Спускаться пришлось довольно долго и мне пришло в голову считать ступеньки. Когда их количество дошло до ста пятидесяти трех, я сбилась и бросила это бесполезное занятие. Мы спускались все ниже и ниже, пока не оказались так глубоко, что я почти физически ощущала весь вес камня, нависшего над нами. Здесь в большом и абсолютно пустом помещении, где отсутствовали магические источники света, и весь свет давали несколько чадящих факелов, моя провожатая и остановилась. В дальней от входа стене виднелась большая черная, обитая железом, двустворчатая дверь.
В этот раз мы прибыли первыми и, когда рыженькая служанка покинула меня, я осталась наедине с плотной тишиной, разбавляемой лишь потрескиванием факелов. Я чувствовала себя крохотной, думая о громаде, вздымавшейся надо мной, что не могло не угнетать. Это ощущение немного отступило, когда «пятая» вошла вместе со своей служанкой. «Первой» все не было, и мне от чего-то с грустью подумалось: «А я ведь даже не знаю их имен». Когда я уже начала думать, что она по каким-то причинам выбыла, вошла и она. Вскоре появился и мсье Сван.
- Путешествие начнется, когда вы по одной пройдете в ту дверь. Порядок определяется, согласно вашим порядковым номерам.
Он бодро прошел к черной двери, за ним следовал звук шагов, отражавшийся от каменных стен. Но вместо того, чтобы достать, как кастелянша, огромную связку ключей и начать ею бряцать, стараясь отыскать нужный, делая наше ожидание еще более напряженным и невыносимым, он коснулся двери рукой. Насколько можно было судить по звуку, его движение запустило какой-то механизм, однако больше ничего не происходило. И, только когда все звуки внутри двери затихли, наш наставник поманил рукой «первую».
- Проходите! Желаю Вам удачи!
Раскрыв одну створку, девушка постояла несколько мгновений в раздумье, после чего сделала неуверенный шаг вперед и исчезла в темноте проема. Дверь закрылась за ней, а мсье Сван подозвал «пятую».