Мне стало любопытно, к чему он клонит, и Джерек не заставил себя упрашивать. Он понизил голос:
- Парень, которого вы ищете, имеет темную кожу, которое скрывает под сильным мороком. Я увидел это на испытании, которое требовало обращения к истинной сущности.
Меня такое предположение рассмешило, но из уважения к статусу Джерека, я сдержался.
- Откуда у Вас такая уверенность? Вы ведь не разглядели цвет точно, может статься, он всего лишь выходец из более жарких южных земель? Я встречал таких и не раз, их цвет кожи темный из-за того, что солнце в тех краях греет так сильно, что грозит поджарить.
Но Хранитель не унимался.
- Почему он тогда носит морок? Зачем ему прятаться?
- Может быть, он захотел остаться неузнанным. Верное, между прочим, решение, наверняка в столице найдутся люди, которые захотят использовать его знания к собственной выгоде.
Доводы юноши на этом иссякли, и он заметно погрустнел. После этого мы распрощались, и я продолжил свой путь. Но мысли, что этот южанин носит морок, не давали мне покоя. В голову даже закралось подозрение, что прятаться за маской, чтобы оставаться неузнанным может и преступник. От этого в душе разрасталось беспокойство. Оставалось надеяться лишь на то, что испытания, проводимые хранителями не смог бы пройти человек с дурными помыслами и черной душой.
К тому моменту, как я закончил объезд жрецов, минуло два месяца. Постоянная погоня выматывала, не оставив душевных сил на то, чтобы сокрушаться, ведь жениха я так и не отыскал. Нужно было вернуться домой и снова все обдумать.
Земли за Большим морем, как тебе, наверняка известно, имеют вид вытянутого кольца, в центре которого, отделенная морем, на острове расположилась столица. Домики хранителей равномерно располагались по всему побережью, а потому путь почти привел меня обратно. При мыслях о скором возвращении, перед глазами вставали лица Клиды и Мариэллы, которое уже соскучились и ждали моего возвращения. В воздухе начинал витать аромат яблочных пирогов, такой яркий, что я даже принюхался, но он оказался лишь игрой воображения.
Чтобы вернуться к близким мне оставалось четыре дня пути, три из которых пролегали через пустыню. Эти пески даже спустя столетия оставались мертвыми и таили в себе скрытые опасности. Путь мой пролегал совсем рядом с морем, которое накатывало, пожирая мелкий песок, чтобы следующей волной выбросить его обратно. Чем дальше я продвигался, тем становилось жарче. Обступившая меня со всех сторон духота стала невыносимой, поэтому я много пил и часто пускал лошадь рысью, радуясь даже горячему ветру.
Когда конец моим мучениям был близок, и я мог уже различить полоску, в которой пустыня постепенно переходила в высохший луг, я собрал всю свою внимательность и поехал так медленно, как только мог. Именно на этом участке пути путников поджидала наибольшая опасность. Когда всадник, измученный жарой и жаждой видел такое близкое и манящее окончание пути и пускал лошадь галопом, желая быстрее покинуть это негостеприимное место, коварные ямы зыбучих песков раскрывали свои рты и начинали медленно засасывать добычу. В легендах говорилось о том, что эти ловушки появились после гнева богов. Души убитых мятежников стали искать вместилище, которое нашлось в песке. После смерти духи обезумели и стали одержимы жаждой убийства. Участки зыбучих песков стали зваться Кодардовыми ямами.
Усталая лошадь переступала медленно, пока я, преодолевая нетерпение, всматривался под ноги, правя, в случае, если завижу опасность. Объехав три Кодардовых ямы, я заметил то, что привлекло мое внимание. Из песка торчала, высунувшись наполовину, кисть какого-то бедняги. Я пробормотал молитву богам и едва не свалился с лошади, когда пальцы на погребенной ладони шевельнулись, - вторя своему рассказу, Перитас пошевелил пальцами правой руки.
- Хоть усталость никуда не делась, от такого события ко мне в полной мере вернулась ясность ума. Первым делом я стал раздумывать, не случилась ли у меня от жары галлюцинация. Но пальцы слабо шевельнулись вновь, доказывая, что мне это не причудилось. Спешившись, я стал думать, как же достать бедолагу, который до сих пор по какой-то причине оставался живым. Аккуратно расхаживая в опасной близости от убийственного песка, я пытался что-нибудь придумать, но любые идеи, приходившие мне в голову, требовали каких-то дополнительных вещей, которых у меня с собой, к сожалению, не было.
Однако никакой план не потребовался. Человек выбрался сам. Ругаясь на чем свет стоит, мужчина вылез на обычный песок и отряхнулся, не сразу обратив внимание на то, что больше не находится в одиночестве. Моему ошеломлению не было предела, когда я узнал в вылезшем из смертельной ловушке человека твоего отца.
От того, что я только что узнала мои глаза стали размером с блюдце. Я буравила дедушку пораженным взглядом, как и Джек.
- Да-да, Арьянэт, Перитас засмеялся, увидев наши лица. – Предлагаю выпить чаю и продолжить историю.
- Хорошо, - это все, что я смогла вымолвить.
Мы с оборотнем пребывали в недоумении, за это время дедушка успел заварить чай и принести его нам. Ощущение теплой кружки в ладонях и приятный щекочущий ноздри аромат, вернули меня к реальности. Я сделала крупный глоток, чувствуя, как в груди разливается тепло, и продолжила слушать. Перитас сделал небольшой глоток и продолжил историю.
- Клида и Мариэлла, как я и ожидал, были рады моему возвращению. Дочка застенчиво краснела в присутствии жениха и молчала. Мы сели обедать. Я хотел наедине подробно расспросить Рикарда о том, что увидел в пустыне, потому стоило мне утолить голод, я заерзал на стуле в ожидании окончания трапезы. Клида старалась поддерживать разговор, а твой отец в этом ей помогал. Мариэлла же все время молчала и не отрывала глаза от тарелки. В конце концов, я стал проявлять нетерпение явно. Моя жена, наконец, поняла намек и, убедившись, что гость сыт, свернула разговоры и стала убирать со стола.
Я пригласил Кодарда в свой кабинет на втором этаже и, прихватив графин воды со льдом, отправился следом. Мы уселись друг напротив друга в мягких креслах, которые позволили на мгновение забыть обо всем и растворится в столь долгожданном блаженстве. Разговор обещал быть насыщенным, потому я решил начать с шутки, очень удачно вспомнилось то, что рассказал мне Джерек.
- Рикард, я знаю, что ты один из вымершей расы божьих проводников, что жили на этих землях полторы тысячи лет назад.
- Да, вы правы, - его голос был таким спокойным, что я не мог не подивиться мастерству, с которым он держал себя, поддерживая такое предположение. Я развеселил я и решил продолжить этот фарс.
- Более того, ты Кодард Мятежник, которого боги пощадили, - это я придумал из-за того, что имена их похоже звучали, а последнее и вовсе придумал, – потому что посчитали, что смерть, слишком легкая расплата.
- Именно так, - мой собеседник даже как-то погрустнел, что было странной реакцией на шутку.
- Вы издеваетесь?
- Простите?
- Почему Вы отвечаете так, будто все сказанное мною - правда?
Рикард медлил с ответом и смотрел на меня, как на дурного. Я ответил себе за него.
- Потому что все сказанное мною и есть правда, - в голове стало так пусто, что ветер смог бы просвистеть из одного уха в другое. – Вы можете показаться мне в настоящем виде?
Времени, которое понадобилось на то, что обнажить истинный цвет кожи, хватило лишь на один короткий кивок. Твой отец имел точно такой цвет кожи, какой я себе представлял. Этот цвет передался и тебе.
Перитас улыбнулся, глядя на меня. Я же от нового удивления не могла вымолвить и слова. Оказалось, что мой отец был не младшим магистром захудалого ордена, а древним существом, имя которого вошло в легенды. В пансионе меня к таким поворотам жизни не готовили. Позволив мне самостоятельно переварить потрясение, дедушка продолжил рассказ.
- Мы просидели в кабинете до темноты. Рикард успел мне рассказать очень многое. Легенды описывали происходившие в те времена достаточно точно, но они молчали о том, что произошло после того, как гнев богов сошел на землю. Кодарда-Мятежника заковали в цепи, оставив в окружении лиг голого песка и обжигающего солнца, но он долго держался, не позволяя себе молить о пощаде. Его язык распух, а кожа высохла настолько, что потрескалась и кровоточила. За это время боги успели успокоиться, и один из них явился ему.