— Вызывали?
Чиновник встал из-за стола и, кланяясь то отцу Анджело, то незнакомцу, заговорил:
— Видите ли, это господин из центра. Он привез письмо, подписанное жителями нашего городка, об открытии государственной школы. Люди жалуются, что миссии не всех детей принимают в свои школы. Таким образом…
— Юмис написал? — перебил его отец Анджело.
— Да, да, его подпись одна из первых.
— Государственная школа здесь не нужна, — отрезал отец Анджело. — Мы принимаем в школу всех детей. Мне ясно, почему господин Юмис жалуется. Да, да, абсолютно ясно. Юмис отлучен от церкви, он обозлен, хочет навредить миссиям. А кого здесь будет учить государственный учитель? Двоих-троих ребят!
— Двоих-троих, а со временем, может быть, и больше, — вмешался «господин из центра». — Церковь в нашей стране отделена от государства, и правительство заботится об открытии новых школ, тем более что люди сами просят об этом. По-моему, в письме граждан вашего города говорится, что и помещение для школы найдется, и учитель местный есть. Нам остается только жалованье учителю назначить.
— Мы учим детей по государственным программам, — не сдавался отец Анджело. — Нет никакой необходимости еще в одной школе! Ее открытие было бы разбазариванием государственных средств!
— Это дело государства, — прекратил спор приезжий и, повернувшись к столу, стал просматривать какие-то бумаги.
Отец Анджело продолжал стоять посередине комнаты, переминаясь с ноги на ногу, и наконец решился:
— А может быть, вы зайдете к нам на станцию? Очень прошу вас.
— Я не уполномочен…
— Я приглашаю не официально. Посмотрите, как мы работаем, как живем, как обучаем детей в школе. Погостите. Пожалуйста, заходите, оба заходите.
И незаметно подмигнул чиновнику городского самоуправления. Тот вскочил и стал поддакивать отцу Анджело:
— Обязательно надо зайти. Надо выслушать обе стороны, обязательно.
«Господин из центра» немного поколебался и принял приглашение.
Вернувшись на миссионерскую станцию, отец Анджело вызвал брата-эконома и мать Хозефину. Приказал быстро навести порядок в классах, спальнях девочек и мальчиков, столовой, а в гостиной — накрыть стол.
Начальник миссионерской станции Макас и молодые учителя в окружении учеников миссионерской школы.
Из этих ребятишек отцы-салезианцы хотели сделать верных слуг господних.
Тут же все это было выполнено.
Перед воротами миссионерской станции гостей встреча ли два мальчика и две девочки хибаро. Они с низким поклоном вручили им ключ от ворот станции, сделанный из орехового дерева. У дверей школы для мальчиков гостей ждали учителя и отец Анджело. Когда чиновники вошли в класс, мальчики встали и, по взмаху палочки учителя музыки, запели государственный гимн Эквадора. Затем ученики школы читали на испанском языке стихи, играли на фисгармонии.
Гости посетили и школу для девочек. Здесь ученицы подарили им новые «панамские» шляпы. По лицам гостей было видно, что они остались довольны.
В гостиной отец Анджело угощал чиновников итальянским вином, кокосовыми орехами, бананами. Разговор шел о политике. А когда отец Анджело вручил «высокому гостю» пухлый конверт с сукре,[15] тот, как бы между прочим, сказал:
— У вас действительно хорошие школы. Напрасно господа из городка жалуются.
Отец Анджело торжествующе улыбнулся.
Борьба за земельный участок вдовы
Класс Пятраса Масколайтиса продолжал работать на огороде. Учитель внимательно следил, чтобы мальчики не шалили, а главное, не ссорились и не дрались. Ведь в руках у них были острые мачете. В этот день ребята вели себя спокойно. Вдруг Антонио закричал:
— Наши плывут!
Дети подняли головы, бросили мачете и с криками побежали к реке. Прямо в одежде они нырнули в воду.
Масколайтис понял, что на сегодня работа закончена. Собрал мачете, отдал их брату-эконому и пошел в миссию. Издалека его окликнул отец Анджело.
— Опять что-то случилось?
— Мальчишки побежали встречать возвращающихся из-под «чертова моста».
— Столько времени прошло. Думал, все погибли. Слава богу, вернулись!
— Только вот Антонио вроде кричал: «Папочка убит!»
— Беда!.. — огорчился руководитель миссий. — Неизвестно, как индейцы на это посмотрят. Пойду поговорю с вернувшимися, а потом — в деревню. Но одному небезопасно. Проводите меня вместе с Юкнюсом.