У членов комиссии других мнений не оказалось.
Исчезновение выпускников школы
Густой туман, долгое время покрывавший землю, стал рассеиваться. Временами сквозь его белесый слой прорывались длинные лучи солнца. Воздух делался все суше. Вода стала спадать.
Наконец Упана вошла в свои берега, и джунгли ожили. Цикады не умолкали ни днем ни ночью, во всех болотах квакали лягушки. Хибаро все реже появлялись у ворот миссионерской станции: они были уже не так голодны.
Ликующий Масколайтис собирался объявить своим бывшим ученикам радостную новость. Ему казалось, что ребята, узнав, что их направляют в город, поклонятся ему до земли. Он расскажет своим воспитанникам о достопримечательностях Куэнки, о ее церквах, музеях. Напомнит им, что в семинарии они получат новую, одежду, такую, какую носит он: черную и длинную до самой земли. Все: красные, черные и белые — будут их уважать, а женщины — целовать руки. Вот какой почет ждет их!
Несмотря на неудачи, миссионеры не оставляли надежд превратить свободолюбивых хибаро в покорных рабов божьих.
Гордо вошел он в класс. Но выпускников там почему-то не было. Ни один не пришел?! Может быть, брат-эконом опять их на работу послал? Но он должен был предупредить учителя. В сердце закралось беспокойство: «А если убежали? Не может быть!»
Почти бегом Масколайтис направился в столовую. Нет, завтракать они еще не приходили. Может быть, отец Анджело им специальную проповедь читает? Но в церкви их нет, нет и в спальнях.
Не обнаружив нигде своих учеников, Масколайтис доложил об этом инспектору Карлу Симонетти. Тот признался:
— Вчера вечером я им сказал, что они поедут в город. Думал, обрадуются. Ведь это первая от нас группа в семинарию!
— И обрадовались? — спросил Масколайтис.
Карл Симонетти задумался.
— Мне кажется, вздрогнули.
— Испугались?!
— Похоже, что так… Испугались, убежали из школы и где-то спрятались. В джунгли они не пойдут, индейцы их не примут, кому они, сироты, нужны? Притаились где-нибудь поблизости.
— Надо искать.
Инспектор созвал братьев-миссионеров, объяснил, что случилось, и спросил, не видел ли кто старшеклассников.
— Одного видел: на кокосовую пальму залез, — ответил дежурный брат. — Залез и привязался. Мне еще странным показалось, зачем привязался.
— И я видел ваших школяров, — сказал сторож с плантации. — Несколько человек на берегу Упаны залезли в дупла деревьев. Я думал — в прятки играют. Только удивился, что так рано: все еще спали.
— Как же их оттуда выманить? — забеспокоился Симонетти. — Они упрямые. Может, подождать? Проголодаются — сами придут! Только бы в джунгли не ушли. Епископ нам этого не простит. Надо им сказать, что никуда их не повезут, а позже связать им руки и увезти.
Масколайтис попытался выманить ребят конфетами. Но те, по-видимому, были настроены воинственно: послали в учителя несколько стрел.
Тогда Карл Симонетти вынул из кармана сутаны пистолет и направил его дуло в сторону ближайшего дупла. Он хотел припугнуть беглецов, но Масколайтис внезапно схватил его за руку:
— Инспектор, индейцы!
Из-за дерева показались перья. Симонетти понял: там прячутся вождь хибаро и, возможно, еще несколько индейцев, которые, по-видимому, решили ребят в обиду не давать.
Выждав минутку, инспектор закричал:
— Соколиный Глаз, эти дети принадлежат миссии, мы им худого не желаем. Отвезем в Куэнку, чтобы еще больше ума набрались. А через пять ливней они вернутся.
— Ума вы им больше дать не сможете, — ответил вождь. — Сколько у самих имелось, отдали, а теперь вы их, ясное дело, продать хотите! За них в Куэнке много мулов дадут. Да, да!
Симонетти понял: надо торговаться, иначе ребят отсюда не увезешь.
— Пошли своего воина, пусть он проводит детей и убедится, что мы их не продадим. Мальчики выучатся на миссионеров, станут такими, как мы, и вернутся.
— Хорошо, — поколебавшись, согласился Соколиный Глаз. — Но пока вернется мой воин, дайте мне ружья.
И он показал три пальца.
— Ты получишь в качестве залога три ружья. А теперь собери детей.