Одному из канадских поклонников творчества Джека Лондона, Дику Норту, стало известно, что существует автограф Лондона на обломке дерева. Норт принялся за розыски этого уникального автографа.
Он отправился в Доусон. Здесь ему удалось выяснить у старожилов, что последний аляскинский почтальон Маккензи, развозивший почту на собаках вверх по Юкону, давным-давно действительно нашел надпись Джека Лондона на бревне внутри хижины, что стояла на ручье Гендерсона, и будто бы он вырезал эту надпись.
Большого труда стоило Норту разыскать старого Маккензи. Тот признал, что был у него такой автограф Лондона, но он его подарил одному из друзей, несколько лет назад умершему. Маккензи понятия не имел, где теперь может быть кусочек дерева с надписью Лондона. Старый почтальон заверил, что хижина Джека Лондона должна быть цела, так как сделана она была из крепких бревен. Правда, в последний раз видел он ее лет двадцать назад, а за это время всякое могло случиться.
Ободренный первыми успехами, Норт взял собачью упряжку и устремился на поиски хижины. Ему пришлось пройти на собаках более ста миль, но хижину он все же нашел. Она стояла вблизи участка № 54, именно на него, согласно записи в Доусоне, была сделана заявка Джеком Лондоном.
Вскоре нашелся и автограф. На кусочке, вырезанном из бревна, написано: «Джек Лондон, рудокоп, автор, 27 января 1898 года». Автограф привезли к Джоан Лондон. «Я не эксперт, — пишет она, — но я уверена, что это написано моим отцом». Автограф показали также биографу Ирвингу Стоуну и специалистам по почерку. Все единодушно заявили, что надпись сделана рукой Лондона.
Теперь оставалось подтвердить, что дощечка с подписью Лондона была действительно вырезана из бревна той самой хижины, которую нашел Норт. Для этого была послана новая экспедиция. Она подтвердила этот факт, обнаружив и место, откуда был вырезан автограф.
Хижина Джека Лондона стояла на левом притоке ручья Гендерсон в восьми милях выше устья и в 75 милях от Доусона. Размеры ее невелики — всего 4 метра на 4. Внутри нашли сковороду для выпечки лепешек, юконскую печку, банку из-под ружейного масла и лопату.
После поездки экспертов на хижину Лондона стали претендовать сразу две страны: Канада, на территории которой она стояла, и Соединенные Штаты. Было найдено компромиссное решение: соорудить две одинаковые хижины, точные копии найденной, использовав в каждой половину оригинального материала. Как сообщили газеты, две хижины поставлены ныне, одна — в Окленде, на площади Джека Лондона, другая — в Доусоне.
ПРИЧИНЫ СМЕРТИ
Самое неясное место биографии Джека Лондона — обстоятельства его смерти. Вот уже более полувека причины смерти писателя вызывают разногласия среди биографов и литературоведов как в самой Америке, так и далеко за ее пределами. И тому есть веские основания.
В 1915–1916 годах Джек Лондон жил на своем ранчо в Лунной долине, иногда для отдыха выезжая на Гавайские острова. Ему едва минуло сорок, а он страдал от ревматизма, частых приступов дизентерии, от головных болей. Но мучительнее всего была уремия — тяжелая болезнь почек. Врачи требовали соблюдать диету, а это совсем не в духе Джека Лондона.
Он по-прежнему деятелен. У него оригинальные и смелые планы расширения хозяйства, закупки племенных лошадей, свиней, строительства школы для детей рабочих фермы. Он помогает молодому писателю закончить книгу, высылая ежемесячно чек, шлет пятьдесят долларов в месяц в Австралию женщине, потерявшей в самом начале мировой войны двух своих сыновей.
Он пытается приблизить к себе старшую дочь Джоан. Ей уже идет пятнадцатый год, и она нуждается в отцовских советах. Он обнаруживает в ней литературные способности, упрекает за отчужденность. Возникла у него мысль построить на своем ранчо дом для Бесси с детьми, нереальная, совершенно нереальная мысль, если знать нрав Чармейн.
Друзья говорили, что Джек влюбился в незнакомку, с которой встретился в Гонолулу. Никто не знал ее имени или не хотел его сообщить.
22 ноября Лондон собирался поехать в Окленд. Так сказал он Чармейн. А через неделю в Нью-Йорк и Чикаго. В Чикаго — посетить выставку скота, чтобы закупить производителей для фермы, а в Нью-Йорке — обсудить с издателями план автобиографии «Моряк в седле» и романа из эпохи открытия Америки викингами. После этого без Чармейн — случай невиданный — в Европу для изучения древних скандинавских саг и исторических трудов, необходимых для романа.
На ближайшее воскресенье он наметил поездку к дочерям в Окленд. Об этом он сообщал 21 ноября в письме Джоан. Но ранним утром 22 ноября 1916 года Лондон был найден в своей спальне без сознания. Срочно вызванные врачи поставили диагноз: отравление. Были предприняты незамедлительные усилия спасти писателя. но все оказалось тщетным. Не приходя в сознание, вечером Джек Лондон умер. Было ему всего сорок лет.
В официальном заключении врачей причиной смерти называлось отравление организма вследствие приступа уремии, тяжелой болезни почек. В последние годы жизни Лондон страдал от этой болезни и по настоянию врачей должен был отказаться от спиртного, от обожаемой им недожаренной дичи и других вкусных вещей. Он не соблюдал диету — это всем было известно. Но все же скоропостижная кончина жизнерадостного, еще полного сил человека казалась неожиданной, не находила оправданий, вызвала немало противоречивых слухов. Наиболее страшной и распространенной была версия о якобы сознательно принятом яде. Эта версия разделялась даже некоторыми друзьями Лондона, в том числе писателем Эптоном Синклером. Эту версию, казалось, подтверждала не только мучительная болезнь, но и сопровождавший ее упадок творческой энергии, ряд личных неудач и происшедший незадолго до этого разрыв Лондона с товарищами по революционной борьбе.
Близкий друг писателя, поэт Джордж Стерлинг тоже был убежден, что Лондон покончил с собой. Причиной такого поступка он считал любовь к неизвестной женщине, встреченной Лондоном на Гавайских островах. «Джек убил себя потому, — утверждал в одном из писем Стерлинг, — что он полюбил двух женщин и не мог решиться причинить боль ни одной из них, выбрав другую»[66]. «Одной» Стерлинг считал Чармейн, «другой» — незнакомку с Гавайев. Стерлинг проводил прямую параллель между смертью Лондона и трагической развязкой романа «Маленькая хозяйка большого дома», ссылаясь на слова писателя в разговоре с Э. Мэтьюсом, которому будто бы Лондон признался, что «Маленькая хозяйка большого дома» — это его собственная история, но покончить с собой надо бы не женщине из-за любви к двум мужчинам, а мужчине, раз он влюбился сразу в двух женщин.
Несмотря на упорные слухи и мнения некоторых друзей, до конца 30-х годов среди биографов преобладала официальная версия смерти писателя. Но вот в 1938 году в США вышла беллетризованная биография И. Стоуна «Моряк в седле»[67], в которой впервые категорически заявлялось со ссылками на факты, что Джек Лондон покончил с собой. В подтверждение такого вывода Стоун приводил два ранее неизвестных факта: две пустые ампулы из-под морфина сульфата, якобы найденные на полу спальни Лондона, и будто бы оставшийся на столе листок бумаги с подсчетом смертельной дозы лекарства. Новые подробности в художественной, увлекательно написанной книге Стоуна не были должным образом опровергнуты, и восторжествовала версия о самоубийстве. Литературоведы нередко с оговорками, но все же склонялись к признанию такой трактовки фактов весьма правдоподобной. Хотя против нее по-прежнему возражали Чармейн и Джоан Лондон — авторы интересных книг о жизни и творчестве Джека Лондона.
Тридцать лет историки литературы признавали версию И. Стоуна. Но вот в 1968 году в Соединенных Штатах была опубликована работа «Джек Лондон — не самоубийца», опровергающая выводы И. Стоуна. Автор ее, профессор Альфред Шиверс[68], подвергает детальному анализу концепцию о самоубийстве, и его возражения, подтверждаемые новыми данными, убедительны. Главное внимание он сосредоточил на основных посылках Стоуна и других сторонников его точки зрения. Перескажем вкратце ход рассуждений А. Шиверса.
67
Была у нас переведена и выходила с некоторыми сокращениями в издательстве «Молодая гвардия» в 1960 и 1962 годах. За последние годы книга И. Стоуна все чаще подвергалась американскими лондоноведами критике за признание автором достоверными сомнительных слухов, непроверенных фактов и за установку на некоторую сенсационность.