ИЗДАТЕЛЬСТВУ ХОФТОН МИФФЛИН[23]
Окленд,
Калифорния 31 января 1900 года
Господа!
Отвечаю на Ваше письмо от 25 января с просьбой о дополнительных биографических сведениях. Мне придется пополнить мой прошлый рассказ, поэтому нижеследующее по необходимости будет отрывочным.
Мой отец родился в Пенсильвании, солдат, следопыт, лесоруб, охотник и любитель странствовать. Моя мать родилась в Огайо. Оба приехали на Запад, познакомились и поженились в Сан-Франциско, где 12 января 1876 года родился я. Но лишь небольшую часть самого раннего детства я провел в городе. С четырех до девяти лет я жил на разных ранчо в Калифорнии. Читать и писать я научился, когда мне шел пятый год, правда, я ничего об этом не помню. Я всегда умел читать и писать, и никаких воспоминаний о времени, предшествовавшем этому состоянию, у меня нет. Мои близкие говорят, что я потребовал, чтобы меня научили читать. Читал я все подряд, главным образом потому, что книг было мало и я радовался всему, что попадало мне в руки. В шесть лет, помню, я читал какие-то повести Троубриджа для подростков. В семь лет я прочел «Путешествия» Поля дю Шайю, «Плавания» капитана Кука и «Жизнь Гарфилда». Тогда же я проглотил все романы «Морской библиотеки», какие смог достать у женщин, и дешевые романы, которые брал у батраков. В восемь лет я читал Уйду и Вашингтона Ирвинга А также довольно много книг об американской истории. Нужно иметь в виду, что жизнь на калифорнийском ранчо не очень способствует развитию воображения.
Когда мне шел девятый год, мы перебрались в Окленд; теперь его население, по-моему, доходит до восьмидесяти тысяч, и за тридцать минут оттуда можно добраться до центра Сан-Франциско. Так я получил доступ в бесплатную библиотеку, и это было для меня главным. Окленд стал моим домом. Здесь умер отец, и здесь я живу с матерью. Я не женат: мир слишком велик, и его зов слишком настойчив.
С девяти лет если не считать посещения школы (я оплачивал его тяжелым трудом), я вел трудовую жизнь. Нет смысла перечислять, чем я занимался, — все это была черная работа, потому что ни одного ремесла я не знал. Разумеется, я продолжал читать. Никогда не бывал без книги. Мое образование было самым обычным, начальную школу я кончил в четырнадцать лет. Меня потянуло к воде. Пятнадцати лет я ушел из дому и стал жить на заливе. Между прочим, Сан-францисский залив — это не мельничный пруд. Я был рыбаком, устричным пиратом, матросом на шхуне, служил в рыбачьем патруле, был портовым грузчиком, в общем, искателем приключений на заливе — мальчишка по годам и мужчина среди мужчин. И всегда с книгой и всегда за книгой, когда другие спали; а когда они вставали, я был таким же, как они, потому что я всегда был хорошим товарищем.
Через неделю после того, как мне исполнилось семнадцать лет, я нанялся матросом на трехмачтовую промысловую шхуну. Мы отправились к берегам Японии и охотились на котиков, дальше на севере, у русского побережья Берингова моря. Это самое длительное мое путешествие; и больше я не ходил в такие долгие плавания, не потому, что оно было скучным или долгим, но потому, что жизнь слишком коротка. Однако короткие путешествия я совершал, слишком короткие, чтобы о них упоминать, и теперь чувствую себя дома в любом кубрике или в кочегарке — ведь отношения там всегда самые товарищеские. Больше, по-моему, о моих путешествиях прибавить нечего, так как в предыдущем письме я уже подробно описал мое бродяжничество и поездки на Клондайк. Пересек Канаду, был на Северо-Западе, на Аляске и т. д. и т. п. в разное время, не считая того, что я работал на приисках, был старателем и исходил Сьерру-Неваду.
Я уже говорил о своем образовании. В основном я занимался самообразованием, другого наставника, кроме себя самого, у меня не было. Я выбирал то, что считал нужным из программ средней школы и колледжа, так как обнаружил, что не могу следовать по выбитой колее — у меня для этого не было ни времени, ни денег. Один год я посещал среднюю школу в Окленде, потом занимался дома сам и, уложив следующие два года в три месяца, сдал вступительные экзамены и поступил в Калифорнийский университет в Беркли. Был вынужден против своего желания оставить его перед самым окончанием первого курса.
Мой отец умер, когда я был на Клондайке, и я вернулся домой, чтобы впрячься в работу.
Теперь о моей литературной деятельности. Первая моя журнальная публикация (я не писал для газет) появилась в январе 1899 г.; сейчас это пятый рассказ в сборнике «Сын Волка». С тех пор я писал для «Трансконтинентального ежемесячника», «Атлантика», «Волны», «Арены», «Спутника юношества», «Обозрения обозрений» и т. д. и т. п., не считая множества мелких публикаций и статей для газет и синдикатов. Все это — или почти все — поденная работа, от анекдота или триолета до псевдонаучных рассуждений о совершенно незнакомых мне предметах. Поденная работа ради денег — вот и все, а всякую надежду создать что-то значительное приходилось откладывать до тех времен, когда я буду материально менее стеснен. Таким образом, мой литературный возраст исчисляется сейчас тринадцатью месяцами.
Естественно, раннее чтение пробудило во мне желание писать, но мой образ жизни мешал этому. Никакой литературной помощи или совета я не получал, а, так сказать, бил молотком в темноте, пока не пробил отверстий тут и там и не увидел проблеска дневного света. Самые элементарные сведения о работе журналов и тому подобном были для меня откровением. Некому было сказать мне: вот это так, а здесь ты ошибаешься.
Разумеется, в период революционных настроений я доводил свое мнение до публики через посредство местных газет, бесплатно. Но это было несколько лет назад, когда я ходил в среднюю школу и шокировал, а не вызывал уважение. Кстати, когда я вернулся из своего плавания на промысловой шхуне, я получил за очерк награду в двадцать пять долларов от сан-францисской газеты, опередив студентов Стэнфордского и Калифорнийского университетов, которые заняли второе и третье места. Это вселило в меня надежду достичь чего-нибудь в будущем.
После периода бродяжничества я в 1895 году поступил в среднюю школу. В Калифорнийский университет я поступил в 1896 году, то есть если бы я продолжал учиться, то сейчас я как раз готовился бы к получению диплома.
Что же касается учения, то я всегда учусь. Задача университета состоит в том, чтобы подготовить человека для учения в течение всей последующей жизни. Я был лишен этого преимущества, но тем не менее продолжаю учиться. Не проходит ни одной ночи (независимо от того, было ли это дома или где-то еще), чтобы я не провел несколько часов в постели за книгами. Меня интересует все — ведь мир так хорош! В основном я изучаю точные науки, социологию и этику — сюда, конечно, также входят биология, экономика, психология, физиология, история и т. д. и т. п., без конца. И кроме того, я стараюсь не забывать о литературе.
Я здоров, люблю спорт и почти им не занимаюсь. Возможно, когда-нибудь мне придется расплатиться за это.
Вот, пожалуй, и все. Знаю, что сообщенные мною сведения скудны, но автобиография не доставляет особого удовольствия, если она смертельно надоела рассказчику. В том случае, если Вам потребуются дополнительные сведения, укажите какие, и я их представлю. Кроме того, я буду искренне благодарен за возможность просмотреть биографическую статью, перед тем как она будет напечатана.
Искренне преданный Вам
КЛОУДЕСЛИ ДЖОНСУ
16 июня 1900 года
…Клоудесли, не кажется ли Вам, что тема использована Вами лучшим образом? Я помню, что Вы писали для сборника «Рассказы и очерки дороги» и что Вы намерены их переписать, но все-таки я спрашиваю, верный ли путь Вы избрали? В общем, Вы подходите к теме так же, как Викоф[24] в «Рабочих» («Восток и Запад»). Но он подходит к ней с научной точки зрения и, если можно так выразиться, с эмпирически научной. К тому же он больше занимался рабочими, чем бродягами, но это, впрочем, не исключает применения того же метода. Вы же по-своему чересчур сухи. Ваш подход, с точки зрения выбора объекта и тематики, отличается от его подхода. Следовательно, и Ваш стиль должен быть другим. Вы имеете дело с живой жизнью, романтикой, с человеческой жизнью и смертью, юмором и пафосом и т. д. Но, черт побери, обработайте все это должным образом. Не рассказывайте читателю о философии дороги (за исключением тех случаев, когда Вы выступаете от первого лица, как участник). Не рассказывайте! Ни в коем случае! Ни в коем! Пусть Ваши герои расскажут о ней своими делами, поступками, разговорами и т. д. Только тогда, то, что Вы пишете, будет художественным произведением, а не социологической статьей об определенной прослойке общества.
23
Это письмо — ответ Лондона на просьбу прислать биографические данные для вступительной статьи к первому сборнику его рассказов «Сын Волка».
24
Викоф — профессор социологии Принстонского университета. Жил в семьях рабочих и безработных и по материалам своих исследований писал очерки.