Искренне Ваш
Р. S. Дорогой мистер Мак-Клюр!
Вы вправе распорядиться этим письмом, как считаете нужным. Мне хотелось бы, чтобы его напечатали в «Уорлд». Мне не хотелось бы, чтобы его отредактировали.
ДИРЕКТОРУ ИЗДАТЕЛЬСТВА «МАКМИЛЛАН КОМПАНИ» ДЖОРДЖУ БРЕТТУ
Окленд, Калифорния
7 марта 1907 года
Дорогой мистер Бретт!
Отвечаю на Ваше письмо от 28 февраля. Нет, даже если Вы представите мне веские доказательства того, что издание сборника «Дорога»[34] может нанести ущерб продаже других моих книг, это не изменит моего желания, чтобы Вы его опубликовали. Хотя Вы не высказали причин своих опасений, мне кажется, я о них догадываюсь. Я не исключаю, что вначале продажа других моих книг может несколько пострадать, однако я уверен, что в конечном итоге никакого ущерба не будет. По поводу же «Дороги», в частности, и обо всех своих произведениях вообще я хочу сказать следующее.
В «Дороге» и во всем своем творчестве, во всем, что я до сих пор говорил, написал и делал, я был правдив. Такую репутацию я себе создал, и я убежден, что она составляет немалое мое преимущество. По мере того как мои произведения создавали мне эту репутацию, время от времени я сталкивался с враждебностью, нападками и порицаниями, но я выдержал все, и теперь мой истинный образ рисуется гораздо более правдиво и четко.
Я всегда считал, что основное достоинство писателя — это искренность, и старался, чтобы мои взгляды не расходились с делом.
Если я ошибаюсь, если мир меня отвергнет, я скажу: «Прощай, гордый мир!», уеду на ферму, стану сажать картофель и разводить кур, чтобы есть сытно и поддерживать силы в моем теле.
Готов допустить, что я совершенно не прав, считая, что искренность и правдивость составляют важнейшее мое достоинство. Готов допустить, что я рассуждаю неверно. Тем не менее, оглядываясь на свою жизнь, я прихожу к одному общему выводу: я стал тем, чем стал, потому, что не слушал осторожных советов. В самом начале, последуй я советам журнальных редакторов, я провалился бы. «Мак-Клюрс мэгэзин» платил мне 125 долларов в месяц и хотел, чтобы я ходил по струнке за кусок хлеба с маслом. Филлипс говорил: «Пишите рассказы для наших журналов вот так-то и так-то. Бросьте писать рассказы, какие вы пишете». Короче говоря, он хотел заставить меня убрать из моих рассказов всю их суть, хотел сделать из меня евнуха, хотел, чтобы я писал самодовольные и благодушные буржуазные пустячки, хотел, чтобы я вступил в ряды ловких посредственностей и потворствовал изнеженным, жирным и трусливым буржуазным инстинктам. Я отказался это сделать и порвал с «Мак-Клюром». Собственно говоря, Филлипс меня уволил и отобрал 125 долларов в месяц. Некоторое время мне приходилось очень туго. Если помните, в Нью-Йорке я был вынужден занять у вас денег на обратный билет в Калифорнию. Но в конце концов я добился своего, а слушайся я советов Филлипса, то никогда бы ничего подобного не достиг.
Вот и теперь (из-за своего скверного характера, наверное) я хочу положиться на собственное суждение. Но искренне благодарен Вам за Вашу благожелательность — и не только за предупреждение о возможных последствиях издания «Дороги», но и за деликатность, с какой Вы это сделали. Собственно говоря, я позволил себе возразить на доводы, которых Вы не приводили.
«Дорога» продана в журнал «Космополитен». Первый очерк будет напечатан в майском номере. Вероятно, они будут продолжать, пока не опубликуют весь цикл. Кстати, могу сказать, что я получил за него что-то между шестью и семью тысячами долларов.
В Вашем бюллетене новых книг я прочел, что скоро должен выйти сборник «Любовь к жизни». В нем есть два рассказа, один из которых еще не печатался в периодических изданиях, а относительно другого я не уверен. «Путь белого человека» был продан синдикату «Ассошиэйтед санди мэгэзинз» по адресу: 52-Е, 19-я улица. Вам достаточно написать письмо или позвонить по телефону, чтобы узнать, опубликовали ли они его. Другой рассказ — «Однодневная стоянка» продан «Кольере уикли», и я знаю, что они его еще не напечатали. Повремените, пожалуйста, с выпуском книги, пока эти рассказы не будут опубликованы в периодике. Видите ли, мне уплатили почти 1500 долларов за право публикации этих двух рассказов в американских периодических изданиях и, если книга появится раньше журнальных публикаций, я буду вынужден возвратить эти деньги.
В прошлое воскресенье яхта[35] во второй раз выходила в пробное плавание. Для меня она истинное наслаждение. Ни о каких новых перестройках не может быть и речи. Выйти в плавание я смогу не раньше первого апреля. Я уже перестал устанавливать точные даты моего отплытия.
Искренне Ваш
ИЗ ПИСЬМА ДЖОРДЖУ БРЕТТУ
11 июля 1907 года
…Я по-прежнему твердо убежден, что моя сила заключается в искренности и верности самому себе, такому, каким я стал теперь, и также в верности себе, каким я был в шесть, шестнадцать и двадцать шесть лет[36]. Почему я должен стыдиться того, что мне пришлось пережить? Таким, каков я есть, я стал благодаря своему прошлому, и если я буду стыдиться своего прошлого, то логика требует, чтобы я стыдился и того, во что превратило меня это прошлое.
ОТВЕТ ЧИТАТЕЛЬНИЦЕ ЛИЛИАН КОЛЛИНЗ НА ЕЕ ПИСЬМО С КРИТИКОЙ РОМАНА «МАРТИН ИДЕН»
26 апреля 1910 года
Отвечаю на Ваше благожелательное письмо от 22 апреля. Не знаю, принимать ли его как невольный или как искусный комплимент мне. Цитирую из Вашего письма: «Он физически не был в состоянии защищать себя. Он пал духом, его воля к действию парализована неимоверным перенапряжением, способность оценивать, анализировать, выбирать и сопоставлять погребена под всепоглощающим сознанием потери».
Это и еще многое из вашего письма доказывает, что мне действительно удалось показать неизбежность его гибели. По отношению к Мартину Идену я поступил не более по-предательски, чем поступает жизнь со многими людьми. Вы неоднократно указываете, где я был несправедлив с Мартином Иденом, «пичкая его только что пробудившееся сознание абстракциями, которые его неотшлифованный ум не в состоянии усвоить». Согласен, но не забывайте, что это мой Мартин Иден и что я создал его именно таким, и никаким другим. А раз так, то его безвременный конец объяснен и оправдан. Запомните, это мой Мартин Иден, и он сделан именно таким. Вы, конечно, создали бы Мартина Идена совсем иным. Мне кажется, что разногласия между нами заключаются в том, что Вы смешиваете моего Мартина Идена с Вашим Мартином Иденом.
Вы пишете: «Эгоистичный индивидуализм Мартина Идена кажется мне незрелостью, следствием привычек его ранней юности — как отсутствие перспективы, которую создадут время и расширяющийся кругозор». И вы жалуетесь на то, что он погиб. Вы считаете, что, дай я ему возможность жить, он бы выбрался из трясины уныния. Я позволю себе прибегнуть к сравнению, которое Вам, вероятно, не понравится: предположим, что прекрасного, как Адонис, юношу, который не умел плавать, бросили бы в глубокое место, он начал бы тонуть. Вы кричите: «Дайте молодому человеку научиться плавать, пока он тонет, и он не утонет, а невредимым выберется на берег». И, как ни странно, если вернуться к нашей основной теме, Вы сами же четко и ясно изложили причины, объясняющие, почему Мартин Иден не умел плавать и вынужден был утонуть.
36
В письме Бретта речь шла об отзывах читателей и критики на сборник рассказов Лондона «Дорога», посвященных бродяжническому периоду жизни писателя.