В эти годы Лондон становится членом Социалистической рабочей партии. В ее рядах он столкнулся с революционно настроенными рабочими и интеллигентами, людьми сильными и бодрыми духом. Их он позже сделал героями романа «Железная пята», рассказов «Мексиканец», «Сон Дебса», «По ту сторону черты». О них им написаны бессмертные слова:
«У революционеров я встретил возвышенную веру в человека, горячую преданность идеалам, радость бескорыстия, самоотречения и мученичества — все то, что окрыляет душу и устремляет ее к новым подвигам. Жизнь здесь была чистой, благородной, живой. Жизнь здесь восстановила себя в правах и стала изумительна и великолепна, и я был рад, что живу. Я общался с людьми горячего сердца, которые человека, его душу и тело ставили выше долларов и центов и которых плач голодного ребенка волнует больше, чем трескотня и шумиха по поводу торговой экспансии и мирового владычества»[45].
С гневным обличением капитализма и призывом установить новую, справедливую общественную систему — социализм — выступает Лондон в 1895 году на митинге, состоявшемся на центральной площади Окленда Сити-Холл-Парк. Здесь его вторично арестовывают.
Лондон состоит членом различных кружков. В одном изучает поэзию и искусство, в другом — политэкономию, философию. Он пишет заметки в местные газеты, одновременно учится и работает.
В литературном кружке знакомится он с Мэйбл Эплгарт, светловолосой, голубоглазой студенткой Калифорнийского университета. Ее отец инженер. Мэйбл кажется Лондону воплощением нежности и утончённости. Во время жарких дискуссий об искусстве он не может оторвать взора от ее одухотворенного лица, огромных сияющих глаз.
Любовь к Мэйбл не была первой его любовью. Два года назад его сердце полонила Хейди. Он и тогда робел, не знал, о чем говорить, куда деть руки. На этот раз к прежнему чувству примешивалось обаяние интеллигентности Мэйбл, ее вкуса, уюта их богатого дома, чего-то, как ему казалось, возвышенного, к которому неудержимо тянулась его поэтическая душа.
Чтобы не выглядеть неуклюже в доме любимой, юноша штудирует книги о правилах хорошего тона. Брат Мэйбл учит Джека играть в шахматы, а она помогает ему выбрать в своей библиотеке интересные книги, поправляет его речь.
Они совсем не похожи друг на друга: рослый, широкоплечий, грубоватый Джек и маленькая, хрупкая Мэйбл. Она тоже робеет в его присутствии, неведомый трепет охватывает и ее существо. Любовь их становится взаимной.
Занятия в школе были малопродуктивны. При таких черепашьих темпах потребовалось бы еще два года для подготовки в университет. Он оставляет школу и решает пойти в учебное заведение, готовящее экстерном, но и оттуда уходит. Занимаясь по двенадцать часов, Джек самостоятельно за три месяца усваивает двухлетнюю программу и сдает вступительные экзамены в Калифорнийский университет.
Университет размещался у подножия Берклийских холмов в дубовом лесу. Здесь можно было, расположившись на мягкой траве, читать философские труды заинтересовавшего его своей системой взглядов Герберта Спенсера и стихи Рэдьярда Киплинга; смотреть, как осенний ветер рвет сухие листья и долго качает их в теплом пахучем воздухе, прежде чем опустить на землю.
Лондон слушал лекции по философии, истории, литературе, английскому языку, биологии, одно время занимался изучением французского языка. Незаурядные способности, целеустремленность и упорство делали свое дело — он опередил сверстников.
Чтобы платить за учебу, Джеку приходилось работать. Но по-прежнему не оставлял он своей общественной деятельности, выступал на уличных митингах. В университете на него смотрят подозрительно, как на революционера и красного.
Между гем материальное положение семьи ухудшилось. Заболел отчим. Прекрасно сдав экзамены, Джек после первого семестра вынужден оставить университет.
НА АЛЯСКУ ЗА ЗОЛОТОМ
С новой силой овладевает Лондоном заветное желание стать писателем. Он познал жизнь, полную отчаяния и горя, видел ее жертвы и ее борцов; он жаждет рассказать миру об увиденном, о том, что восхищает его в человеке и что вызывает боль.
Он раздобыл где-то ветхую машинку, печатавшую только заглавными буквами, и в свободные от работы дни по 15 часов в сутки выстукивал на ней одним пальцем очерки, научные и социологические статьи, юмористические стихи, рассказы. Однако редакции журналов с неуклонным постоянством возвращают его продукцию. Стихи его высокопарны, им недостает поэтичности, а рассказы кажутся надуманными, действие в них не развивается, герои статичны, плоски. Мастерства начинающему писателю явно не хватает: язык его чересчур цветист и тяжел, он загромождает большое количество звонких эпитетов, играя словами, рассматривая их со всех сторон, любуясь их звучанием и красками. У автора есть любовь к слову, но недостает еще чувства меры.
Начинающего писателя не обескураживает неуспех его творчества. Он продолжает усиленно работать над новыми рассказами, стихами, а возвращенное посылает в другие журналы и пишет, пишет, пишет.
Отчим верит в его счастливую звезду, мать возлагает серьезные надежды на упорство Джека, но пока что-то у него не клеится. Джеку от многого приходится отказаться, и в том числе от своего увлечения политэкономией и биологией. Измотавшись за день, он засыпает даже над увлекательными романами.
В Америке много говорится и пишется о различных способах молниеносного обогащения. Повсюду США рекламируются как страна свобод и равных возможностей. Но вот он, здоровый, полный сил молодой парень, бьется как рыба об лед, безуспешно пытаясь вырваться из нищеты сам, освободить от нее семью. Он убежден: нужно перевернуть всю эту гнилую систему. Социалисты делают хорошее дело. Маркс прав: капитализм должен погибнуть, он погибнет и будет с проклятиями погребен народами мира. Лондон сам готов отдаться великому делу революции, но сейчас нужно кормить стариков, нужно как-то обеспечить себя.
В этот год сенсационная весть пронеслась по Штатам — на Аляске открыто золото. Из уст в уста передавались легенды о золотоносных землях, где миллионерами становились за неделю. Джек с мужем сестры решил попытать счастья. Были взяты все сбережения сестры Элизы и деньги под залог дома, в Сан-Франциско закупили шерстяные свитеры, фланелевые рубашки, меховые шубы, шапки, сапоги, одеяла, палатки — все предметы, необходимые для длительного путешествия по снежным просторам Аляски. В конце июля 1897 года двое мужчин отплыли.
Трудности начались с первых же минут высадки на Севере. Багаж был велик, а носильщики дороги. Если взять носильщиков, им не хватит денег и на несколько дней. Решили тащить груз сами по скользким тропам, через горы. Шурин Джека отказался от непосильного путешествия, и Лондон ушел с тремя друзьями; груз переправляли частями, по нескольку раз проходя один и тот же путь. Особенно тяжел был Чилкутский перевал. Лондон взваливал на спину до семидесяти килограммов и ожесточенно карабкался по крутым склонам, стараясь опередить товарищей.
Нет, этот вид спорта был, конечно, не для слабых, поэтому-то он и доставил удовольствие Джеку Лондону, который наслаждался безупречной работой своих мускулов, был счастлив, когда удавалось перегнать коренных жителей здешних мест — индейцев. Джек преодолевал пороги, бурные ледяные потоки, где ни одна душа не решалась плыть. Нужно было торопиться — время решало все, так как сотни соперников шли по горным склонам, брели по узким тропам, плыли в лодках и на плотах через озера. Мужество, выносливость и смекалка обещали удачу в этой лихорадочной погоне, предпринятой обездоленными судьбой людьми.
Джек бесстрашно смотрел в глаза опасности. Его окрыляла мечта обеспечить мать и отчима, которого он оставил больным; он грезил о женитьбе на Мэйбл и о средствах для свободной писательской деятельности, которая не была бы омрачена постоянной погоней за долларом.