Я всеми силами старалась побороть это чувство. Изображала волнение и радость, как и полагается, когда твоя подруга выходит замуж. Мне было очень стыдно за свою зависть. За то, что у меня в личной жизни так ничего и не срослось. Что я до сих пор одна. Закончив разговор, я забралась в постель и не вылезала из нее несколько дней.
Про Тэо и других парней, с которыми встречалась после отъезда из Мэдисона, Вивиан я особо не рассказывала. Обсуждали мы обычно свои тексты и новости однокурсников или просто предавались воспоминаниям. Теперь мы уже не были связаны так тесно, как в Мэдисоне. А ведь целых два года жили удачами и неудачами, бытовыми мелочами и творчеством друг друга. Мне вдруг стало ясно: пускай Вивиан моя лучшая подруга, на самом деле я боюсь дружбы. Боюсь, что со мной будет, если я ее потеряю.
В глубине души я понимала, что это уже произошло. Мы по-прежнему мило общались, но уже без прежнего энтузиазма. А ведь раньше нам всегда было о чем поговорить.
В Милуоки я прилетела через восемь месяцев после смерти Чарли. Каждый день помнила, что его нет, но с той первой февральской ночи больше ни разу не плакала. О наших отношениях мало кто знал, а те, кто был в курсе, их не одобряли. Я не понимала, как мне его оплакивать, потому и не оплакивала. Когда я сказала отцу, что парень, с которым я встречалась в Мэдисоне, умер, он даже не понял, о ком идет речь.
– Чарли, – пояснила я. – У которого были проблемы с наркотиками.
– Передозировка? – нахмурился папа.
Я кивнула.
– Как жаль. – Он покачал головой. А потом, подумав, спросил: – Ты в порядке?
Видимо, только сейчас сообразил, что это могло меня ранить.
– Мне очень грустно, – ответила я.
– Ясное дело. Такая трагедия.
На похороны меня не пригласили, некролог тоже так и не появился. Я нашла лишь заметку в новостях Мэдисона. Там говорилось, что 8 февраля Чарли Нельсон был найден мертвым в своей машине на парковке китайского ресторана в восточной части города. Вскрытие показало, что причиной смерти стала передозировка «Фентанилом».
Ценная и в то же время мучительная информация. Я часто перечитывала эту заметку, особенно по ночам. И никак не могла отделаться от картинки – Чарли сидит на водительском сиденье машины, в которой так часто возил меня.
Через неделю после того, как узнала о его смерти, я написала Фэй. Долго думала, что сказать. Понятно, она могла и не ответить или резко меня отбрить. В конце концов, не исключено было, что она меня ненавидит или, хуже того, винит в случившемся. Однако она ответила в тот же день, как всегда приветливо и тепло.
Лея, спасибо, что написала. Позвоню, когда станет полегче. Люблю тебя, милая.
Она так и не позвонила. Я же позже написала ей, что в октябре буду в Мэдисоне и, если у нее есть желание, с радостью встретилась бы.
Конечно! – ответила она и поставила смайлик-сердечко.
Окончательно до меня дошло, когда я ехала из Милуоки в Мэдисон. Автобус отошел от терминала, и, выглянув в тонированное окно, я увидела машину с висконсинским номером – на нем красными с оранжевым и зеленым буквами было выведено «Висконсин», а рядом, чуть мельче, – «Молочная ферма Америки». На глаза навернулись слезы. Я вдруг впервые поняла, что Чарли больше нет. В это невозможно было поверить.
Вытащив телефон, я нашла нашу старую переписку.
Я скучаю.
Нажала «отправить», сообщение переместилось из нижней строчки вверх, к нашим диалогам. Я уставилась в экран и принялась умолять: «Чарли, пожалуйста, ответь что-нибудь». С минуту я и правда надеялась увидеть новое сообщение. Потом убрала телефон, прижалась лицом к стеклу и стала разглядывать проносящиеся мимо машины, кукурузные поля, билборды, наливающееся сумеречным багрянцем октябрьское небо. Лицо раскраснелось от слез.
В Джейнсвилле, где я пересаживалась на другой автобус, меня вдруг посетила ужасная мысль: а отец Чарли вообще знает, что он умер?
Пока я ждала нового рейса, меня снова словно током ударило. Холод здесь, на Среднем Западе, ощущался иначе, чем на Восточном побережье. Резкий, суровый, безжалостный. В особо морозные дни можно меньше чем за пять минут получить обморожение. На остановке кто-то курил, и запах дыма в смеси с воздухом Висконсина меня доконал. Казалось, меня сейчас на куски разорвет от тоски по Чарли. Я бы все отдала, лишь бы обнять его.