Плохая Мамочка обняла его за талию, встала на цыпочки и поцеловала в подбородок. Дариус, с руками, полными пакетов, наклонился для полноценного поцелуя.
— Фиг! — из всех присутствующих он решил обратиться именно ко мне. — Добро пожаловать! Какие у тебя впечатления от этих сумасшедших?
Мне стало еще жарче. Не такое уж плохое, просто непривычное ощущение. Когда в последний раз такой мужчина, как Дариус Эйвери, уделял мне немного своего драгоценного времени, чтобы подразнить?
— Они спаивают меня, а я никогда раньше не напивалась, — призналась я. Все уставились на меня, как будто я только что объявила, что никогда не испытывала оргазм.
— Фиг, ты это серьезно? — Кейси, мамаша-хвастунишка, принялась за мой коктейль.
Дариус поставил пакеты на стол и взял стакан, предназначавшийся мне. Запрокинув голову, он опустошил стакан, пока все смотрели. Мне снова стало жарко, потому что он взял что-то, принадлежавшее мне. Он поставил стакан на стол и спросил:
— Где моя Мерси Мун?
— Спит. Фиг ее уложила, разве не потрясающе?
Я не назвала бы укладывание ребенка «потрясающим», но просияла от ее слов.
— Что-что ты сделала? — спросил он с округлившимися глазами. — Выкладывай свои секреты!
— Мерси терпеть не может спать, — объяснила Мамочка. — Уложить ее — наша проблема изо дня в день. Все, присутствующие в этой комнате, пытались, но безуспешно.
Все стали дружно кивать. Интересно, почему она мне рассказывает об этом только сейчас? Наверно, Мамочка почувствовала мою особую связь с Мерси.
— Ой, я ничего особенного не сделала. Она сразу заснула, — я будто воспарила. На самом деле, я хотела рассказать ей об особенной связи между мной и Мерси, и уж если кто-то и сможет ее уложить, то это я и только я. Это я лишена этого, и это я должна укладывать ее каждый вечер. Именно поэтому они не могут. Но, увы, не обо всем можно говорить вслух. По крайней мере, пока что.
Я положила на тарелку несколько роллов, которыми все так восторгались, и уселась за стол. Рядом со мной сидела Аманда, которая отодвинулась, когда я опустилась на стул.
— Фиг, что же тебя привело в наш район?
— Мне нужна была смена декораций, — ответила я, пытаясь подцепить суши палочками, которые кто-то мне протянул. — Жизнь будто стояла на месте. Я впала в депрессию, и решила найти выход из нее.
Все, кто слышал наш разговор, дружно покачали головами, будто имели представление, о чем я говорю.
Небольшая морщинка пролегла между бровей Аманды.
— Очень жаль об этом слышать, — проговорила она и подняла свой бокал мартини. Я быстро подняла свой, и она провозгласила: — За новые начинания!
Наши бокалы звякнули, и я моментально прониклась к ней симпатией. За новые начинания. Наверно, я была слишком сурова к женщинам. Общество твердит нам, что у них всегда есть скрытые мотивы. Так говорил Джордж — я никому не нравилась просто так.
Однажды я подружилась с клиенткой салона красоты. Мы разговорились, пока сушили волосы — о нашей любви к музыке восьмидесятых, хлопьям с молоком глубокой ночью, детях, которых мы все пытались завести уже больше десяти лет. Я уже собиралась уходить, когда она протянула мне листок бумаги с ее именем и номером телефона, и сказала, что нам нужно непременно встретиться за чашечкой кофе. «Виви» было написано на бумаге. Дома я рассказала обо всём Джорджу, устроившемуся с пивом у телевизора. У меня совсем не было подруг, и случайная встреча была моей надеждой, затаившейся внутри с самого переезда в Вашингтон. Виви и Фиг отправляются за покупками, Виви и Фиг обедают за столиком снаружи кафе, обе в солнечных очках, Виви и Фиг обмениваются открытками на Рождество и организуют вечеринку для будущей мамы, когда придет время.
— Она дала тебе свой номер? Да она небось лесбиянка и хочет, чтобы ты у нее отлизала, — Джордж и глаз не оторвал от игры.
Я не сохранила номер ее телефона. С тяжелым сердцем я выбросила бумажку в мусорное ведро. Я одиночка. У меня есть Джордж, мы есть друг у друга — этого вполне достаточно. К тому же, он скорее всего прав — она как раз коротко постриглась. Если уж это не указывает на ее ориентацию...
И вот я сижу в компании женщин, которые подняли свои бокалы и аплодировали мне за то, что я уложила Мерси. Подружки — вот что мне нужно. Племя, которое я всегда искала. Я перестану их осуждать, перестану искать скрытые мотивы, когда они просто добры ко мне. Все, включая Плохую Мамочку. Она ведь и понятия не имела о нас с Мерси, да и откуда ей было знать? Мы все жертвы в этой жизни. Я наблюдала, как она болтает с дружелюбной Гейл, и почувствовала глубокую благодарность к ней. Она — добрый человек, и она делала все возможное для Мерси. Годы спустя я все-таки нашла мою девочку, и именно она ее оберегала все это время.