Для учеников новый предмет был настоящим шоком. Один из главных слухов гласил: «Чему вообще жалкий плебей может научить благородных дворян?»
Оказалось, что самому зловещему и ненавистному языку на свете.
— Начну с общих вопросов, — продолжил я, не давая им шанса подумать. — Что такое язык? Не русский язык, не польский, не римский. А вообще… Один простой вопрос…
Никто не поднял руки. Все просто невинно хлопали глазками.
— Ну же, не бойтесь отвечать. Никто вас не съест. Нужно быть смелее.
Один из учеников поднял руку.
— Это божий дар? — намекая, что изучать язык демонов — значит идти против высших сил.
— Так… — я замер. — Интересная точка зрения. Подходит. Кто ещё?
Другой ученик поднял руку.
— Это душа народа!
Я серьёзно обдумал его слова и кивнул.
— Инструмент творчества! — ответил ещё один.
Всё шло хорошо, когда ученики включились и начали обсуждать. Мне хотелось знать: что для каждого значит язык?
Пока злостно не вмешался Нестор Крылов:
— Язык — это инструмент власти, контроля над людьми. С помощью него отдают приказы, внушают страх и манипулируют. Это инструмент для унижения своих противников и распространения ложных слухов. Поэтому я считаю, что изучение языка — это не данность, а привилегия…
Он продолжал говорить, но моё лицо стало слегка мрачным. Парень копал слишком глубоко.
— Отлично, — прервал я его тираническую тягомотину. — Вот сколько разных вариантов! Я не скажу, что вы не правы, но так и есть. Для чего бы мы ни использовали язык, он остается лишь системой, которая используется для общения и передачи информации.
Я немного выдержал паузу.
Вчера, долго думая над предстоящим уроком, я понял, что неважно, что у меня нет навыка «учителя». Неважно, что не смог его скопировать и капитально подготовиться.
Не всегда всё идет так, как мы хотим. Главное, что я хорошо знаю свой предмет и могу передать знания. Разве не это навык хорошего учителя? Если да, то у меня есть всё необходимое.
— Нужно признаться, что мы сейчас говорили про наши человеческие языки, — хоть и просил я не делать этого. — Но что касается языка демонов? Так ли нам важно изучать его?
Каждый хотел высказаться на этот счёт, но первым заговорил Нестор, как самый авторитетный. Он даже не поднял руку:
— Я считаю, что изучение языка демонов — это пустая трата времени. Мы благородные дворяне, а не низшие твари, которым он нужен. Зачем нам знать язык тех, кто хочет нас уничтожить? Люди, знающие язык демонов — это жалкие шпионы и предатели, симпатизирующие врагу. Будь я императором, то казнил бы каждого, — намекнул он на меня.
— Что ж… Мы можем только выдохнуть спокойно, что ты не император…
Я единственный, кто посмеялся. Видно, что остальные ученики разделяли его мнение. В них было не только отвращение, но и страх к вражескому языку. Нужно было как-то исправить это.
— Но твои мысли слегка ограничены. Вокруг тебя вроде нет стен, клеток или рамок. И всё же ты зачем-то пытаешься себя в них втиснуть.
— Что? — удивился он такому сравнению.
— Ты как человек, не знающий широты неба. Лишь лягушка на дне колодца, считающая, что крохотное отверстие — это и есть небо, и что оно такое малюсенькое и крохотное.
Благо, что я подготовился к сегодняшнему уроку. Я полез в сумку под любопытные взгляды и достал оттуда древний шар.
Уговорить директора отдать драгоценный артефакт демонов было нелегко. Он боялся, что, получив сокровище, я сразу же сбегу. Старик считал, что это что-то важное.
Для меня же важнее увлечь своих учеников. Нужно, чтобы они мне доверяли. Главная задача учителя — зажечь интерес в учениках.
— Знание языка демонов имеет практическую пользу. Оно открывает доступ к новой информации, технологиям и достижениям.
Я не стал раскрывать свою мысль полностью, чтобы они сами додумались, о чём я говорю. Главное — показать преимущества во всей красе.
— Активируйся, — сказал я на демоническом языке и влил ману в шар. Он начал крутиться, образовывая вокруг меня барьер красного цвета под изумлённые взгляды учеников.
Ведь только у витязей (8) есть возможность иметь доспех духа, а тут какой-то бродяга. Они даже не чувствовали во мне новобранца (9).
— Ну как?
Не скажу, что они сразу же поменяли своё отношение на сто восемьдесят градусов, главное, что не на триста шестьдесят. Но я думаю, что многие поняли.
— Нам, воинам, приходится заходить в смертельно опасные места. Наш мир, словно сыр, в котором тысяча аномалий. Где-то мы теряем жизни не от нехватки силы, а от банального незнания. Разве это не печально?