С другой стороны, негативные эмоции, такие как страх, могут привести к разрушительным действиям, подорвать наше психическое и физическое здоровье, стать причиной серьёзных проблем в отношениях с другими людьми.
Эмоции могут ударить человека сильнее, чем любой кулак.
В прошлом мире существовало множество научных статей о том, как люди с посттравматическими синдромами окончательно ломались.
Что же касается ситуации с Вольмиром?
Представьте, что вы всю жизнь считали себя благородным человеком. Вы росли под наставлениями своего любимого учителя, лелеяли его принципы и восхищались им, ведь он делал мир лучше. Вы хотели стать таким же.
Однако однажды учитель пропадает. Вы остаётесь один на один с собственными мыслями и находите свой шанс стать значимым для человечества, стать спасителем.
Но для этого вы выбираете способ, нарушающий принципы учителя. Вы оправдываетесь: это ради высшей цели. Но что будет, если исчезнувший учитель вернётся? Какой силой стыд обрушится на вас?
Вольмир иссох, и я подумал, что он скоро умрёт.
— Поднимись, — приказал учитель.
— Нет, — ответил ученик. — Я не смею.
— Почему?
— Этот ученик, — Вольмир почему-то начал говорить о себе в третьем лице, — не посмеет смотреть учителю в глаза.
— Почему же?
— Этот ученик совершил тяжкий грех и решил, что только смерть может его исправить.
— Каким же образом? — Светлозар указал на меня, лежащего в собственной крови и пытающегося подняться. Мне за это время прилично досталось, но я всё равно был рад.
— В своё оправдание этот ученик может сказать, что действовал во благо мира.
— Во благо? И нужен ли тебе мир, построенный на жертве невинного человека?
— Но… — слова застряли у него в горле.
А как бы я поступил на его месте?
Не знаю.
Мне тяжело судить, потому что по большей части меня не интересуют другие люди. Я живу своей жизнью и думаю своей головой. Но мог бы я использовать кого-то? Например, Коя?
В принципе, между нами точно такая же связь: хозяин — раб. Возможно, тот пережил в далёком прошлом то, что пережил я. На него под давлением надели кандалы.
Мне следует его освободить?
Даже если это будет в ущерб себе.
Я впервые задумался об этой проблеме. Нельзя никого принуждать быть на своей стороне. Это неправильно. И когда у меня будет возможность, то обязательно освобожу его.
А пока? Нужно выбираться отсюда.
Моё тело начало быстро восстанавливаться от полученных ран. Не стоит недооценивать имеющуюся связку навыков, который буквально мгновенно восстанавливали сломанные кости, разорванные внутренние органы и мышцы.
Всё благодаря и большому количеству маны, который передавал Второй.
Что могу сказать?
Кое-как мне удалось преодолеть ситуацию, хоть я и не совсем доволен. Но спокойствие пришло, когда я увидел Вольмира, разбивающего свой лоб о камень.
Я не думал, что аморальные поступки могут привести к такому. Я ожидал, что Светлозар взмахнёт рукой и накажет его, но даже этого не потребовалось. Я понял, что бывают ситуации, которые можно решить словами.
Главное — найти правильные слова или человека, который их скажет. Ведь каждый человек соткан из сильных и слабых сторон.
Есть ли у меня такие слабости?
Думаю, если бы Вольмир привёл сюда моих родителей, я бы стал рабом в тот же момент, когда он дал бы слово, что отпустит их.
Чёрт… Это точно моя слабость.
Могу ли я что-то сделать, чтобы защитить их? Нужно думать.
— Раз мы решили все дела, то мне пора в путь, — заметил я, отряхиваясь от грязи.
Ну, а что ещё остаётся? Наблюдать за этими клоунами?
Я не люблю цирк, и тем более не люблю видеть, как двое дураков раскрашивают друг друга лица белой краской и надевают красный поролоновый нос.
Главное, сейчас более-менее понятно, что трогать меня никто не собирается. А нужно ли мне выяснять с ними отношения? Требовать компенсацию или справедливости?
Нет, я не на таком уровне, чтобы качать свои права.
— Поэтому прошу прощения, — вежливо проговорил я, как в старых фильмах, — но я ухожу.
— Уходишь? — удивился Светозар. Я думал, он скажет что-то вроде: «ты никуда не уйдёшь, пока я не скажу». Всё же он хотел знать причину.
— Но зачем?
Этот вопрос поставил меня в тупик.
— Не знаю, — пожал я плечами. — Потому что тут нет мне места?
— Останься. Теперь тебе никто не угрожает. Ты можешь спокойно жить в академии. Ты говорил, что ты учитель? Или всё же ученик?
Он смотрел на меня скептически, ведь я был довольно молод и неопытен. По сути, ребёнок в его глазах. Я даже не хочу знать, сколько он жил.