Я подошла к туркам и сделала предложение. Ну, всё – те уже рыли землю. Только Детлеф нахмурился и сказал: «Ну вот – идёшь опять отсасывать!» Я сказала:
«Прекрати, я вообще ничего не делаю! Нас же четыре девушки, считай сам!» Я внушила себе, что делаю всё из сочувствия к Тинам. Конечно, не только из сочувствия. Просто мне как обычно требовался обходной путь…
Я сказала, что мы идём в пансион «Норма» на Нюрнбергер-штрассе – там были большие комнаты. Никуда больше нас не пустили бы вшестером. Пошли.
Неожиданно к нам прицепился третий чёрный. Первые двое пояснили: «Друг… Тоже пансион…» Мы промолчали, сняли сотню, и Стелла с одним из них пошла за ширевом. У чёрных был свой дилер на точке, он продавал самые большие полграмма в городе.
Тронулись дальше – уже ввосьмером. Спереди мы, четыре девушки, и Детлеф – все под руку. Прохожие разбегались прочь с тротуара, уступая нам дорогу… Сзади трое чёрных.
Мы шли и напрягались. Обе Тины хотели героин, Стелла же не торопилась – она боялась, что Тины, получив порошок, отвалят. Кроме того, мы все хотели сплавить третьего чёрного, который в нашем договоре вообще никак не фигурировал.
Стелла повернулась, показала пальцем на третьего и понесла: «Але! Если черножопый идёт с нами, мы отваливаем!» Ей ничего не стоило назвать турка черножопым!
Эти трое, однако, взялись под ручки, и пропустили слова Стеллы мимо ушей.
Стелла сказала, что в таком случае нам ничего не остаётся, кроме как бежать. У меня были туфли без каблуков, и я была за. Первый раз за три года я была не на шпильках… Потом, правда, засомневалась: «Мы же определённо встретим их ещё раз, вот будет весело!» Я забыла, что сегодня в последний раз на панели…
Стелла призадумалась. Сдала немного назад и заговорила с чёрными. Мы шли как раз под лестницей в Европа-центре, как вдруг сзади стало тихо. Я обернулась – Стеллы там уже не было! Как сквозь землю провалилась! Со всем героином! Турки тоже заметили пропажу и заволновались.
Я только подумала: «Вот так Стелла! Действительно!» Я страшно рассердилась!
Подумав, что она может быть только здесь, в Европа-центре, я взлетела на пешеходный мост. Детлеф за мной. Обе Тины – ни с места. Чёрные мёртвой хваткой схватили их. Мы как сумасшедшие облетели весь Европа-центр. Я слева, Детлеф справа – никаких следов Стеллы! Я так и не нашла её, и кроме того, мне было очень неудобно перед Тинами. Я видела, как турки отволокли их в какой-то пансион, и ждала снаружи несколько часов, прежде чем они вышли, разделавшись с грязной работой. Ну а теперь они должны были, как минимум, получить свой дозняк, ради которого и работали! Я знала, где искать Стеллу, и мы пошли вниз на Курфюрстендамм. Там уже никого не было: сцена в это время переезжала к теплице.
Но мы же искали Стеллу и пошли прямо в туалеты! Только мы вошли, как услышали Стеллу – жива и здорова, она ругалась с кем-то. В этом туалете целая куча дверей, но по воплям я сразу угадала, за какой из нею Стелла. Я заколотила кулаками в дверь и заорала: «Стелла, открой сейчас же или что-то случится!» Дверь тут же отворилась. Вышла полностью обдолбанная Стелла. Маленькая Тина с размаху вмазала ей по морде. Стелла сказала: «Там, там весь порошок! Мне он не нужен!» И удрала.
Враньё! Стелла проколола добрую четверть, только чтоб нам не досталось. Обе Типы и я смешали в кучу эти остатки с тем порошком, который мы только что купили, и разделили между собой. Для меня это было больше чем достаточно после выхода. Пришлось приложить усилия, чтобы подняться с толчка. Поехали к теплице.
Там снова была Стелла. Посредничала теперь. Мы сразу: «Пойдём, ты должна нам ещё четверть!» Она повернулась без рассуждений. Всё-таки, какие-то остатки совести у неё ещё были.
Я сказала: «Стелла, ты – последнее говно! Я больше не хочу с тобой знаться!» Я зашла в теплицу, вмазалась Стеллиной герой и купила себе колы. Сидела одна в углу. Первые минуты дня, когда я могла посидеть в покое. Сначала я немного надеялась, что где-нибудь всплывёт Детлеф. Но нет – было уже слишком поздно! Я стала думать…
Эти раздумья начались вполне безобидно. Я думала себе: вот – это настоящее говно. Сначала тебя кидает твой единственный друг, потом лучшая подруга. Нет дружбы среди нарков! Ты совершенно одна! Ты всегда будешь одна! Все остальное – игра воображения. И весь этот террор ради одной дозы! Каждый день такой террор.