Замахнувшись, чтобы выкинуть кулон от греха подальше, я сжала руку сильнее, прижимая его к груди. Как бы там ни было, но раз уж суждено умереть, мне бы хотелось сделать это максимально безболезненно. И не то, чтобы я боялась боли.…
Да, я тупо боялась предполагаемой боли.
Вернувшись в недорогой отель, в котором остановилась, я подхватила свою сумку, быстро закинув в нее те крохи вещей, которые у меня были, и поспешила на улицу. Мне нужно было как можно скорее вернуться домой.
Ночь без сна на фоне услышанного совершенно не пугала. Наоборот, мне хотелось увидеть родных в последний раз и убедиться, что мама не будет годами лить слезы, а найдет в себе силы жить дальше, просто помня о том, что у нее была дочь по имени Любовь.
Вернулась я домой ближе к рассвету и выглядела при этом, как живое зомби. Так что, дав себе несколько часов на сон, я привела себя в порядок и отправилась к маме. Разговор вышел, чего уж скрывать, сложным, очень. И пусть морально я была выжата досуха, я не жалела ни о чем, взяв с мамы последнее обещание — жить счастливо. Еще и золотые украшения, которые у меня были, отдала маме, пусть сама решает, что с ним делать и кому после отдать или переплавить и сделать что-то поистине красивое.
Попав домой на следующий день ближе к вечеру, я приняла душ, уложила красиво волосы, накрасилась, надела красивое, не сковывающее движения платье, нацепила на шею оберег, который дала цыганка и спокойно закрыла глаза. Сон пришел почти мгновенно и был до того странным, что даже не верилось, что такое в принципе может сниться.
Я понимала, кто я, понимала, что сплю и при этом чувствовала себя гнусным человеком, который без стеснения сует свой нос не в свои дела. Впрочем, девушку, которая мне снилась, было жалко. Казалось бы, красивая, умная, а жизнь натуральное гав… плохая, короче. Хотя, такое сплошь и рядом бывает, когда изначально счастливая маленькая девочка вырастает в глубоко несчастную женщину больше напоминающую бледный фантом.
— Госпожа Аделаида, просыпайтесь, вам нужно принять лекарство…
Причмокнув, понимая, какой все-таки реалистичный у меня сон, я сладко зевнула во весь рот и, расплывшись в блаженной улыбке, расслабилась, снова уплывая в объятия Морфея. Жаль только, долго расслабляться у меня все равно не получилось. Меня попросту начали тормошить, не сильно, но довольно ощутимо.
И все бы ничего, но живу я одна!
Может, мама пришла проверить, в порядке ли я?
— Ма, отстань, — прокаркала я в ответ.
— Госпожа Аделаида… — ахнул кто-то женским голосом. — Да что же это творится-то…
Все еще на грани сна и яви, понимая, что что-то здесь не так, я открыла глаза, уставившись на дородную женщину, нависшую надо мной, как приведение. Мысли метались в голове так, что невозможно было вообще что-то предположить. Правда, только я хотела заорать, как в голове всплыл «совет» цыганки — не бояться и не делать глупостей.
В итоге язык я прикусила до крови, из-за чего на глазах выступили слезы, но орать не стала. Украдкой посмотрела вокруг, с ужасом узнавая убогую комнату все той же девушки из моего сна. И если хорошенько подумать, то, скорее всего, девушка Аделаида умерла этой ночью от лихорадки. Она долго болела, была физически ослабленная и психически измученная.
М-да, но почему я попала в ее тело?
Помоги моему сыну… Спаси его…
Тряхнув головой, вспоминая едва различимый шепот, я гулко сглотнула.
Цыганка была права! Я здесь с миссией.
Ладно, с проблемами нужно сначала определиться, а после уж думать, как их решить. Да и что-то сделать с этим ноющим телом. Впрочем, я жива, относительно здорова, по крайней мере, бластомы какой-то там нет, и у меня есть сын.
Сын! У меня реально есть сын. Пусть и не полностью мой сын, но мы своих не бросаем!
— Госпожа Аделаида, вам плохо?
— Что? А, нет… — протянула я хрипло. — Мне хорошо.
— Может, лекаря позвать?
— Нет, лучше бульончика принеси, наваристого, — облизнувшись, попросила я.
У меня новая жизнь, мне силы нужны. К тому же эта жизнь уже наполнена смыслом, я, что б его, мама!
И, пусть это будет самоуверенно с моей стороны, но я сделаю все, что в моих силах, чтобы отплатить обидчикам Аделаиды по полной программе.
Оказывается, даже будучи смертельно больной в своем мире, я легко отделалась. Сейчас я на все сто процентов поняла, что такое беспомощность. Я сама не могла сделать ничего! Даже держать в руке ложку для меня было непосильной задачей!
Тело Аделаиды было настолько слабым, что мне реально казалось, что я попала не в тело молодой женщины, а в тело дряхлой старухи. Болело все! Абсолютно! От пальцев на ногах до кончиков волос!