Разное время, диалоги об одном
- Узнаёте меня? - Конечно, - в голосе слышится неугасшая улыбка, словно он недавно смеялся, а тон дружелюбный и мягкий. - Здравствуй, дарлинг. Он на другом континенте, в другом времени, у меня в комнате тихо, а там - бьётся жизнь: постукивают приборы и бормочет лениво музыка. Кто-то беседует за столом. - Поговорите со мной? Я чувствую, что он колеблется, хотя и молчит. Наверное, это кафе, и он обедает вместе с другими: я прерываю его. - Вы заняты. - Немного. Но если это срочно, то у меня есть минута. Это срочно, это выедает мне душу, мне бы просто послушать спокойный голос и всё рассказать, но вдруг я понимаю: не надо. - Я не подумала о разнице во времени. - Подождите. - Всё в порядке, - я даже прячу лицо в ладонь, так мне стыдно. - Просто перезвоните. Я слышу, как отодвигается стул, как Бэррингтон передаёт что-то полушёпотом, наверное, закрыв трубку, как шелестит отворот его пиджака... но всё равно отключаюсь. Так даже глупее. И всё-таки я не могу.
***
- Давайте вы просто поговорите со мной, - предлагает он. - С чего вы взяли?.. - Я общался с Дамирой. Она сказала, что вы не принимаете помощь. - Но... - Но очевидно, что вы хотите получить её от меня. Ладонь, в которой зажат телефон, становится скользкой. - Я не знаю, чего от вас хочу. Кроме очевидного. Раз вы разрешили мне звонить, значит, заинтересованы во мне. - Вы уверены? - Нет. - Почему? Его голос продолжает звучать спокойно и мягко, но вопрос выбивает из колеи. Возможно, это именно то, что нужно, когда в комнате так темно. - Потому что я проблемная. И вы это знаете. Он молчит, выдыхает, готовится. И говорит: - Мне кажется, что я ничего не знаю о вас.
***
- Почему бы вам было просто не пригласить меня на свидание? - Я разрываюсь между тем, что я чувствую, и тем, что я знаю о мужчинах. Вы грязные... нет, дайте мне сказать. Вы действительно такие. У меня есть примеры хороших мужчин, но я не знаю, что они делают с жёнами - если вообще делают это с ними. Они просто могут скрываться, как все остальные. Я не создана, чтобы меня насаживали на член, чтобы использовали, как игрушку, которую можно перекрутить, как угодно, и выкинуть. Но вы этого просто. Не. Понимаете. - Вы со мной спали? - спокойно интересуется Том. - Нет. - Тогда вы не можете обобщать. - В вас уже видна лживость: все эти длинные взгляды, шумные вдохи, жестикуляция - это не от природы. - Но это работает, дарлинг. Он даже не отрицает, принимает мою шпильку, словно давно её ждал. Голос по-прежнему ровный. - Харизма - это навык, я просто его развил. То, что я пользуюсь им не только как актёр, но и как человек, не делает меня плохим. - Это ложь. - Если бы это была полная ложь, то никто бы в неё не поверил. Мы молчим какое-то время, и я покручиваю в руках фотографию. Мне бы хотелось, чтобы Бэррингтон всё отрицал, чтобы доказывал, как я не права, но его маска - всего лишь маска, и он не скрывает этого от меня. - И у вас злые глаза, когда вы один? - Не злые, но жёсткие. Я довольно зануден, серьёзен и часто думаю о работе, где необходимо иметь твёрдый характер. Это правда. Но посмотрите на меня с моей семьёй - там я другой человек. Не менее настоящий. - И женщин вы не используете. - Нет. С женщинами я действительно более сдержан, чем многие мужчины сейчас. Я рос с сёстрами, я видел, как иногда к ним относятся. Я не идеален, конечно, но стараюсь поступать честно. И если вас интересует моя постель, то нет, я не играю с женщинами и их не выкидываю. Бывают краткосрочные связи, но это всегда обоюдное решение. - Сколько длились ваши самые серьёзные отношения? - Два года. Я молчу достаточно долго, чтобы он осознал это и разгадал. - Вы забываете, какая у меня профессия - я в разъездах и вечно занят, - всё-таки оправдывается он, - не каждый партнёр выдерживает такое. - Но со мной вы хотите переспать. - Я хочу вас узнать. Ни верю ни капли, хотя не считаю, что могу сексуально привлечь его - у Бэррингтона широкий выбор, а у меня заурядная внешность. Он даже не сразу запомнил моё лицо. Не узнал, когда мы встретились в Лондоне. Но мужчинам иногда действительно всё равно. Словно прочитав мои мысли, он добавляет: - Вам не кажется, что это слишком сложно для одной ночи?.. - Я девственница. - Что? - У меня не было отношений. Вы точно уверены, что вам нужна такая проблема? Вот он, миг какого-то горького, но злорадства. Я смеюсь над собой, над ним, просто так - отдалённо: давно зрелая женщина, а ни с кем не спала. Это нормально, если был сделан выбор. У меня же чувство, что выбор сделали за меня.
***
- В школе со мной общались мальчишки, но лишь потому, что им нужно было знакомиться с моими подругами. Вокруг меня были красивые - типично красивые - люди, а я обыкновенная. Вы и сами знаете. Я и поцеловалась впервые почти в девятнадцать. В целом, у меня не было положительного опыта: мужчины либо влюблялись, но не нравились мне, либо просто хотели со мной переспать. - Что было ещё? - Ещё? - Этого мало. - Когда вы поцеловались? - спрашиваю я, словно не слышу. А он и не настаивает, как всегда. Отвечает, будто с улыбкой: - Мне было около десяти, и эта девочка сводила меня с ума. Мы перекидывались записочками на уроках, она хихикала с подружками, когда я проходил мимо... И однажды после занятий по крикету она поцеловала меня. Мне кажется, это был лучший первый поцелуй из возможных. Осенний вечер, пустой павильон... Я растерялся, но это всё равно было потрясающе. Мне представляется, как кудрявый мальчишка Том роняет ракетку на пол, а девочка прижимается к нему ртом, и они краснеют, бледнеют, но целуются, пошевеливая ресницами, а вокруг - сумрачно и тепло. - Как было у вас? - интересуется Бэррингтон. - Плохо, - и я выкидываю сигарету в окно, - еле дождалась, пока это закончится.