***
- Мало места! - щебечет Чипо, толкая меня вперёд к окну - туда, где Том. - Придётся ехать так. Я понимаю, что это сводничество. Чипо берёт англичанку к себе на колени, а меня выпихивает к окну. Мне становится неловко и стыдно, но Том выглядит невозмутимо - только лишь улыбается и удобнее ставит ноги. - Всё нормально, идите сюда. - Я могу... Но машина уже дёргается, и я сажусь на колени вынуждено - чтобы не упасть. - Голову, дарлинг, - и Том прикрывает меня рукой, однако делает это же и с англичанкой - женщина почти ударилась о потолок, - осторожнее. Давайте я подвинусь... В ходе суеты я с края колен оказываюсь на бедре, а Бэррингтон машинально - или осознанно - прижимает меня, обхватив рукой. Он вежливо убирает её, когда все утихают, но не насовсем - я чувствую его пальцы на талии, когда машина подпрыгивает или виляет. Никогда в жизни мне не было так неудобно. Мы так близко, что я чувствую, как от дыхания раздувается и опускается грудь, как иногда напрягаются его мышцы, слышу полусухие глотки слюны и улавливаю парфюм. Я стараюсь смотреть на дорогу, но мысль о том, что край бедра накрывает ширинку, делает из меня неопытную девицу. А может, я такая и есть. - Вы можете обнять меня. - Нет, мне удобно. Том, кажется, всё понимает и ни на чём не настаивает, хотя вполне очевидно - было бы нормальным обнять его. Машину качает, мы едем по крупным ухабам, и иногда мне приходится держаться за окно, лишь бы не вылететь на водительское сидение. Боже мой, боже мой, когда это кончится? А может, это то, что я буду потом вспоминать?..
И духота
- Девочки в семьях не имеют права даже на чистую воду. Все женщины моются друг за другом, а мужчины, конечно, нет - они тратят воду, как захотят. У них нет контрацепции, того, что поставляем мы - мало, но и это не все берут. В деревнях женщины рожают каждый год, и если рожают девочек, то душат их сразу шкурами. Не знали? С коровами и овцами здесь обращаются лучше, чем с женщинами - их не бьют. Если речь идёт о выборе между девочкой и овцой, то отец всегда выбирает овцу. Ещё зачастую здесь насилуют, в повальном количестве - детей, но после того, как это всплывает, насильника просят взять дочь в жёны. То есть, фактически... - Я понял, - прерывает Том наконец, - но я не могу говорить об этом открыто. - Почему? - Потому что это грязно, а люди не хотят лезть в грязь. Я могу говорить о недостатке еды и воды, одежды, школ, об убийствах, но не о том, как насилуют детей. Никто не станет переводить деньги. Большинство закроет видео, только услышав об этом. - У всех достаточно своих проблем, - понимаю я. - Мне жаль, дарлинг. Я никогда не задумывалась о мышлении нормальных людей, людей, сидящих перед компьютерами и просматривающих фотографии исхудавших младенцев. Наверное, они действительно не готовы переносить реальный мир. Принимать его. Осознавать. Все из них знают про голод где-то в Африке, о нищете, о проблемах с экологией, возможно, о каких-то там изнасилованиях... Но это не тоже самое, что видеть перед глазами, как потный мужик вколачивается в семилетнюю девочку. Что вообще вколачивается в человека, который умирает под ним от боли. Это всё ещё слишком страшно для нормальных людей. - Тогда мы можем пройти к одной семье - у них пятнадцать полуголодных нищих детей, которых вы можете заснять. Я расскажу статистику. В двух километрах отсюда есть колодец - женщины таскают оттуда воду, и он скоро опустеет. Это подходит?..