— Вам, что б фигуру соблюдать, или вкусно?
Папа заржал. Неужто, на больную мозоль наступила? Ой, как неудобно!
— Язва. Чаю налей, и, чем вы тут питаетесь?
— Запросто, — метнулась по кухне, через пять минут стол уставлен. Самовар в центре, пироги, плюшки, печенье, фрукты, варенье, мёд, творог, чай в баночках красивых. Новые чашки с блюдцами, ложечки рядом. Пиалки для варенья или мёда. Всё, как положено. На свое место села. Во главу стола. Моя новая табуреточка очень удобная. И к столу можно, и к печи. Папа поднял брови, посмотрев где я устроилась. Рядом садится невозмутимый Мэл. Позвала в окошко обоих работников. Тоже прибежали. Полдник. Я их, как положено, четыре раза в день кормлю.
— Ремонт затеяли, значит… Чья идея? — начала наступление маман.
— Общая, — отвечаем в один голос.
— Какое единодушие, — фыркнула она. Надо узнать как зовут её, что-ли.
— Как звать-то вас, краса-девица? — корчу из себя классического домового. А что делать? Не рвать же шаблоны сразу. И так, удар по психике уже нанесла.
— Маму зовут Иберания. Папу Элджет, — представил их Мэл.
— Угу. Значит, Бера и Женя. Ясно. Очень приятно. Варвар.
Папа подавился. Неужели знает значение слова? Знает. Смешинки в глазах.
— А вы откуда… Эээ… Необычный такой, взялись? — начал диалог родитель.
— Десять лет учёба, потом Академия шесть лет, курсы повышения квалификации дважды. Красный диплом с отличием, — не моргнув глазом, сказала. И даже не сорвала, — На стажировке был. В очень далёких местах.
— В тех местах давно нет домовых, мне кажется.
— Я же оттуда, значит есть. У меня к вам очень серьёзный разговор о поведении вашего сына, — начала укрощение родителей. Мэл подавился тоже, — Берочка, ну как так можно? Мальчик совсем не приучен к порядку. И кушал плохо. Сейчас я слежу, конечно, но он же худенький совсем. Одни кости остались. Вот, постриг, а был, лохматый, как леший. Он же зрение себе испортит так. В порядок привел. Что ж вы недоглядели? Мне пришлось взять всё в свои руки.
— Так, сбежал! Говорит, что большой, — всплеснула руками родительница, — Я вижу, что он чистый. И ест хорошо. Еда свежая, — признала она, нехотя.
— Вы не беспокойтесь, порядок в доме будет. Слежу за ним в оба глаза. Вот, кое-где дует, надо же исправить. Что б не простудился. Это же не дело, на сквозняках спать. Ушки застудит.
Мэл сидел красный, как рак. Папа сдерживался, что б не заржать. Мама внимала, глаза фанатично горели.
— Вот! А я о чем говорю?! Правильно, уважаемый Варвар! Вы меня понимаете! Теперь, я буду спокойна, вы приглядите за ним!
— Не сомневайтесь. Обязательно, пригляжу. Кушает он четыре раза в день. По расписанию. Должен быть режим. Он же человек творческий, забывает есть, а это не дело. Талантливый мальчик у вас. Вы кушайте, кушайте, печенье только сегодня спеклось. Свеженькое всё.
Мама кивала уже на каждое слово, с блаженной улыбкой на лице и ела печенье с чаем. Папа сидел, и тихо хихикал, поглядывая на жену. С ним проблем не будет, я думаю. Мэл шипел. Ничего, объясню потом, как уедут. Теперь, это будет быстро. Они, и правда, не задержались. Расстались в самых дружеских отношениях.
— Это что было?! — Мэл кипел.
— Ты хотел, что б они остались?
— Нет, но…
— Твоя мама из тех, кто контролирует детей, даже когда они женаты, и имеют уже своих. Она бы не уехала. Если бы не была уверена, что за её маленьким мальчиком присмотрят. Ты всегда будешь для неё маленьким. Это такой тип людей. Ну, или существ. Теперь понятно? — смотрю на него с улыбкой.
— Ты прав. Я на другой континент уехал, а она всё равно примчалась, как только счёт в банке изменился.
— Советую тебе под это дело, пока они знают, что у нас ремонт, перевести на свой счет большую часть денег. Там заначку оставь. На всякий случай.
— Хорошая идея! Я сейчас! — побежал куда-то наверх.
— Ну, что, товарищи трудящиеся, за работу? Я пройдусь по стене сейчас с той стороны, Динар, ты же закончил?
— Да, стена в порядке, но надо посмотреть глубже. Мэл сказал про твои возможности. Пройтись снаружи, потом внутри. Это возможно?
— Без проблем. Мне и внутрь заходить не надо. А у тебя, Сио, как дела?
— На той стороне окна готовы. Сейчас заканчиваю боковые. Последнюю, заднюю делать буду. Потом крышу. И внутрь уже пойду.
— Какие же вы молодцы! Держите по прянику!
— А мне? — обиженно раздалось от двери.
— А тебе, самый большой.
Мэл заулыбался. Вот, ведь, дитё большое. Взрослый мужик, а если не дай бог, ему не дали самое вкусное, обижается и сопит в углу. И это всё демонстративно. Что б мне, стыдно стало. Его обидели, посмотрите, как гордо он переносит лишения. Ни слова упрёка, ни звука жалобы. А сам косится и смотрит, какое впечатление производит его спектакль. Детский сад.