Не знаю, продолжил ли он отмечать дальше, ведь еще в самом начале обещал уйти в недельный загул после получения диплома, а меня с вечеринки забрал жених и я ни капельки не жалела. Потому что забрал уже ближе к концу, когда мало кто был вменяем, и потому что забрал к себе. Что еще надо для счастья?
Наверное, свадьба.
Да, точно.
У меня же сегодня свадьба!
— Эмилия, девочка моя, какая же ты у меня красивая, — умилялась матушка, сидя в сторонке на мягком диванчике, пока нанятые Сэверином мастерицы заканчивали приводить в порядок мои волосы.
Улыбнулась ей через отражение. Нет, они никогда не узнают, что я не та Эмилия, которая родилась у них с папой. Но я… кажется, не равнодушна к ним. Они хорошие люди. И искренне за меня радуются. И Сэверин им понравился, и они Сэверину…
Так зачем портить никому не нужными признаниями этот замечательный день?
Несмотря на то, что мы с женихом ещё в самом начале договорились, что позовем на свадьбу только родственников, друзей и тех, кто действительно будет за нас рад, гостей набралось намного больше сотни. Это и вся моя родня, и матушка Ламбертса, и слуги особняка, и княжеская семья полным составом, и сотрудники обоих бюро, и император с супругой, и ректор Верденборн с миссис Бернар, и семья лейтенанта Форестли, и миссис Муариф, и ребята, вместе с которыми я проходила практику, и совершенно незнакомые мне господа из инквизиции, с которыми у Сэверина остались приятельские отношения, и даже дон Мигель Альварго, который тоже был целью Асмодея, но благодаря нам с Сэверином остался в живых.
Я ни на кого не смотрела намеренно, идя под руку с отцом к красивой цветочной арке из нежно-голубых роз редчайшего сорта Блю Марджента, всё моё внимание было сосредоточенно на импозантном женихе, который дожидался меня в конце пути вместе со жрецом. И это было самым прекрасным зрелищем!
Темно-синий смокинг и белоснежная рубашка, выгодно оттеняющие синеву глаз, сверкающий нескрываемым удовольствием взгляд, распущенные по плечам волосы и едва колышущийся от волнения воздух вокруг, моментально выдающий его напряжение.
Я тоже волнуюсь, но… не так сильно. В самом деле, зачем волноваться сейчас? Я знаю, что мероприятие организовано по самому высшему классу — Χисс позаботился. Я знаю, что здесь и сейчас собрались только близкие люди, которые искренне за нас рады. Я знаю, что Сэверин меня любит — вижу и чувствую это в каждом его взгляде и поступке ежедневно. Знаю, что люблю его…
Так о чем волноваться?
Ρазве что о том, чтобы никто не заметил, как Винс всё чаще поглядывает на мадам Пуантье, а та улыбается ему почти благосклонно. Но тс-с-с… Это только их дело. Ну и немного моё.
Всё-таки я сущь. Коварная и беспринципная. А он тот еще болван, которому я давно задолжала пакость.
— И почему мне кажется, что твоя улыбка капельку коварна, чудо моё? — тихо-тихо спросил у меня Сэв, когда я приблизилась и жрец, который должен был нас поженить, завел красивую речь о долгожданном воссоединении двух любящих сердец.
— Тебе не кажется, — я улыбнулась шире и хотя не собиралась ни в чем признаваться, но не стала скрывать очевидное.
— …я объявляю вас мужем и женой! — где-то бесконечно далеко восторженно произнёс жрец, пока мы глядели друг на друга и не могли отвести взгляда. Под руку поднырнул Хисс, держащий в лапках мягкую подушечку с обручальными кольцами, и сначала Сэверин, а потом и я надела этот знак принадлежности друг другу на положенное ему место. — Господин Ламбертс, можете поцеловать супругу.
— С удовольствием, — сверкнул глазами Сэв и склонился к моим губам, чтобы запечатлеть на них самый сладкий и головокружительный поцелуй с момента нашего знакомства. — Люблю тебя, чудо моё.
— Люблю тебя, мой муж. Очень люблю!
***
P.S.
— Папа, папа! Алекс снова притащил домой сущь! — Наша маленькая дочурка, наш любимый ангелочек Анна-Мария вбежала в кабинет, где мы с супругом… кхм, работали да, и возмущенно уперла кулачки в бока. — Снова! И не дает мне с ней поиграть!
— Милая, у тебя есть свои игрушки, — посмотрела я на малышку с укором, вместе с тем любуясь её милым личиком, светло-русыми кудряшками и пронзительно-синими глазами, которыми она пошла в отца. Всего пять лет, а такая шустрая — ничего от неё не спрячешь и не утаишь.
А ещё она умудрялась появляться там, где её совсем не ждали, и видеть то, что ей пока рано. Отчасти именно поэтому мы до сих пор не надумали третьего малыша, хотя Сэверин вовсю намекал, что не прочь. Я в принципе тоже… Но нам бы с этими справиться!