Когда уже ложились спать, мне пришла в голову мысль: 'А что я вообще тут делаю?' Хорошо, что Маша быстро засыпает, а то лезущие мне в голову мысли лишили бы ее сна и покоя. Мне не понятно, кто и зачем перебросил мое сознание в этот мир, да еще в тело ребенка? Вполне возможно, что какая-то сверхсущность просто развлекалась, не заботясь о последствиях своих поступков. А если все-таки имеется в виду какая-то сверхзадача? То, что предстоит прожить еще одну жизнь, причем в молодом теле — это конечно бонус, причем присвоенный авансом. Кстати, тело это хоть и молодое, но оно не совсем мне нравится. Девочка явно не знакома со спортом. Ладно, это как раз поправимо. Но что вообще я должна в этом мире сделать? Хоть бы тот тип, который все это затеял, заодно подсказал мне, что все это значит? Или я должна догадаться сама? Хорошо, сподобилась понять, что и зачем. А как тогда все это выполнить. До этого дня, я была самой обыкновенной женщиной средних способностей. Воздействовать получалось только на близких мне людей. Ну еще на соседей. Менять жизнь целой страны или даже города я никогда не была способна. Не получалось дома, значит не выйдет и здесь.
Черт! Я ведь совсем ничего не знаю про здешнюю жизнь. Один день, проведенный здесь, мало что мне сказал. Сколько нужно будет потратить времени, чтобы получить полную ясность в этом вопросе?
Еще одна мысль: кто сказал, что я должна тут что-то глобально менять? Вдруг сверхразум поставил на Машу? Просто мне к тому моменту когда она вырастет и сумеет действовать, нужно будет просто воспитать ее в нужном кому-то духе? А ведь похоже на то! Но тогда нет никакой необходимости ставить мне задачу. Волей-неволей, но я воздействую на девочку. Значит нужно в ней развивать те качества, которые мне кажутся нужными, но которые не смогут воспитать в ней, ни родители, ни прочие люди.
Ладно, будет день, будет и пища. А пока лучше спать. И хорошо бы проснуться в своем доме, в своей постели, в своем родном мире. Стоп! Давай не думай о детях и внуках. А то совсем расклеишься.
Глава 2. Мир без Ротшильдов
Изучение местной истории было для меня сплошным откровением на первых порах. И если история здешней России 20-го века могла быть описана одной фразой, типа «В Багдаде все спокойно», то с 19 веком все было совсем не так. В сравнении с известным мне вариантом истории, здесь русское дворянство проявляло какую-то необычную активность. Начиная с заговора декабристов оно целых пятьдесят лет активно боролось за отмену крепостного права. И проиграло эту борьбу! Крепостное право так и не было отменено и благополучно продолжало существовать в 21 веке. Почему так произошло, школьный курс истории не объяснял. Пришлось браться за изучение университетского курса истории. Оказалось, что за сохранение крепостничества боролся вовсе не царизм. Сами крепостные настояли за сохранение его! А зачем они это сделали? Местные либералы, так же как и наши, нашли простое объяснение: народ не тот. Консерваторы же, ударились в настолько дремучую патриархальщину, что противно было читать. Уж лучше бы они занялись написанием женских романов! Более-менее полную ясность я получила, когда прочитала статьи на аграрную тему, что писали социалист Чернов и анархист Кропоткин. Все оказалось просто: помещикам не давала покоя то, что земля принадлежала крестьянским общинам. Та доля крестьянского труда, что в виде барщины или оброка поступала в распоряжение барина, не могла покрыть всех его расходов. Проще говоря, на сладкую жизнь людям не хватало. Естественно, что они мечтали о том, чтобы земля оказалась в полном распоряжении «эффективных собственников». Нетрудно понять, кого они видели в этой роли — себя любимых! Многочисленные попытки дать мужику волю, но без земли, окончились неудачей. Русский мужик дураком не был и потому на барскую «доброту» не повелся и вежливо послал бар в известном направлении. Получив отлуп, дворяне не успокоились, ибо деваться особо им было некуда. Высокие стандарты потребления, загоняли их в кабалу. С каждым годом, число поместий заложенных за долги росло. Окончательному разорению не позволяла политика правительства, которое выступало в роли доброго кредитора. Считая по традиции дворянство своей опорой, цари за народный счет фактически поддерживали несостоятельных должников Дворянского банка на плаву в течении десятилетий. Добром это кончиться не могло.