— Алекс, я был не прав, признаю. — Игорь идет следом.
— То-то же, — и захлопываю дверь прямо перед его носом.
— Алекс.
— Выйду через час — поговорим, — отзываюсь я, энергично избавляясь от одежды, полная решимости срочно встать под холодный душ, чтобы охладить пыл, а после прямиком в горячую ванну — расслабиться и успокоить душу.
— Хорошо, — угрюмо доносится за дверью, а затем Игорь уходит…
Оборачиваюсь в полотенце, открываю дверь и тут же — на полу — обнаруживаю крохотный лепесточек розы. Опускаюсь, беру ее во влажные руки. Не понимаю, откуда он здесь? После закрываю дверь, и внезапно передо мной открывается потрясающе сконструированная модель красной ковровой дорожки: сотни, а-то и тысячи рубиновых лепестков ждут свою хозяйку. Что здесь происходит? Бархатные, нежные «рубины» ведут меня по ступенькам на второй этаж. Аккуратно ступаю по ним — до чего же приятные на ощупь! Лепестки приводят меня в спальню, посреди которой — Игорь, снова в сексуальной белой рубашке и брюках, с огромным букетом алых роз. Окна зашторены, а по полу рассыпаны огни: десятки маленьких свечей, которые так и манят к себе ладонь — ощутить, почувствовать их тепло. Осторожно, не обожгись, твердит внутренний голос.
— Что это? — от неожиданности я теряюсь. И что хуже — не узнаю свой голос.
— Розы. Ровно сто одна, — улыбается Игорь, вручая мне тяжеленную охапку цветов. Растерянно гляжу на букет, принюхиваюсь. Аромат бесподобен!
— Я вижу, но… почему? — и поднимаю на него растерянный взгляд.
Похоже, мой мозг отключился.
— Потому что я тебя люблю и… прости меня. — Игорь поджимает губы, а в глазах, необычайно синих благодаря специфическому освещению комнаты, отражается сожаление.
— Я забыла, а за что? — помедлив, спрашиваю я с напускной беззаботностью. — Вылетело из головы.
Он смеется.
— За всё, — уверенно произносит он после. — Прости меня за всё.
— Хорошо, — с легкостью отвечаю я.
— Я рад, — вздох облегчения. — Если позволишь, я поставлю их в вазу, — он показывает на розы, потом на фарфоровую вазу красивого, жемчужного оттенка, занимающую центральное место на светлом деревянном столике.
Ну конечно, успел и вазу уже приготовить. Пока я нежилась в ванне. Как он всё это так ловко провернул, интересно? Никаких посторонних звуков, шагов, когда мылась в ванной, я не слышала.
— Да, конечно, — говорю я, и Игорь забирает из моих утомившихся рук цветы, чтобы тотчас поместить их в изящный сосуд.
Игорь подходит ближе. Еще ближе.
Яростно колотится сердце, вот-вот выскочит из груди. Кто-нибудь мне объяснит, почему мне страшно? Не хватало еще, чтоб коленки тряслись. Сделай глубокий вдох. Черт, почему я так себя веду? Какого черта страх перед… грядущим заполонил мне мозг? Не было ведь страшно в первую ночь, когда мы хотели… но потом решили не спешить. Я правда тогда была готова ко всему, и даже больше. Хотя куда больше-то?
Легонько дотрагивается до моих губ, а затем шепчет на ушко приятным таким, гипнотическим тембром:
— Расслабься. — Ну, разумеется, он чувствует зажатость и волнение (их невозможно не заметить), которые так и льются из меня безудержной струей. — Ни о чем не волнуйся. Выбрось мысли из головы. Доверься мне.
Воздух, срывающийся с его губ, приятно щекочет мне лицо. А еще эти его случайные касания мочки уха теплыми, влажными губами сводят с ума и… поистине заводят. По телу тут же расползаются до боли знакомые твари — мурашки. Вкупе с нарастающим жаром.
— Ты веришь мне? — шепчет Игорь, и полотенце падает на пол.
С моих губ срывается еле слышное "да" в дуэте со слабым кивком головы. И в ту же секунду любимый мужчина начинает осыпать меня поцелуями. Везде. Запускаю пальцы ему в волосы, утопая в неистовом наслаждении.
Охваченные глубоким, космическим поцелуем, опускаемся на кровать…
ОНА теплом меня родным согрела,
Когда леденела от одиночества душа.
У сердечной двери Любовь ждала я долго —
И наконец порог она мой перешла.
Любовь впорхнула и сложила вещички
По полкам, тут и там; по углам разбросала
Смятение, нерешительность и предвкушение —