А вечером мы отчалили. Уже в центре города пришла спонтанная идея — сходить в галерею на выставку картин начинающего местного художника. Честно? Что-то этакое в его картинах было, но меня не сильно впечатлило. Ну или я просто ничего не понимаю в искусстве.
После посещения художественной студии мы бродили вдоль местного речного залива. И на пути нам встретилось маленькое очаровательное кафе с открытой летней верандой. Мое внимание привлекли ее одинокие столики и пластиковые стулья — веранда пустовала в эту осеннюю пору, а посетители кафе сосредоточились внутри помещения, где тепло и уютно, где не завывает холодный ветер, где можно согреться чашечкой вкусного кофе и просто перекусить.
Расположились мы у окна с шикарным видом на ночной залив: то тут, то там висели одиночные огни, а речной мост и вовсе пылал ярким костром новогодних гирлянд. Вот за это я люблю ночь — город преображается и предстает совершенно иными красками. Преимущественно темно-синей дымкой и звездным светом — удивительное сочетание холода и тепла на картине под названием «Ночь».
Поужинав, продолжили свой путь вдоль берега реки. Темно, сыро, мерзли руки, но уходить не хотелось. Мы говорили, говорили и снова говорили. Целовались за этот вечер несчетное количество раз, и я не шучу. В общем, здорово провели время. И расставаться ужасно не хотелось. Но Игоря ждал самолет, а меня огромный пустой дом, где никто меня не ждал. Разве что кипа конспектов и учебников — ведь зачет пока никто не отменял.
Вот так и прошел мой вчерашний день. А сегодня меня греют воспоминания и одолевает тоска по всему хорошему…
В коридоре, едва я свернула за угол, меня резко подхватывают и обнимают. Я совершенно не ожидала такого поворота, поэтому не сразу разглядела приставучего «маньяка». Спустя секунды две я понимаю, кто это. Исключительно по голосу. Странно, я и забыла про Егора. Сколько мы не виделись? Неделю? С прошлой пятницы? Надо же, будто вечность прошла.
— Скучала? — весело улыбается он.
— Живо поставь на место. — Меня всю передергивает от такой наглости. Что он себе позволяет?
— Неужели не рада меня видеть? — с наигранной обидой спрашивает Егор.
Наконец, меня ставят на пол. Открываю было рот для пару "ласковых", но Егор опережает, бесцеремонно заткнув меня своим ртом. Стискиваю губы, однако тот настойчиво лезет языком мне в глотку. До чего ж напорист! Прорвался, ишь ты! И теперь довольный целует меня. Стараюсь освободиться от крепкого захвата, но его руки крепко держат мою голову, не давая ни малейшего шанса на освобождение. И главное, упорно не замечает моих барахтаний и силовой прием в грудь. Видимо, слабоват мой удар. Но я не сдаюсь и продолжаю колотить вражескую грудную клетку. В конце концов, он отпускает меня по одной из причин: ему надоело терпеть сопротивление с моей стороны или же решил, что на сей раз десятисекундного поцелуя будет достаточно. Только вот незадача — я пошлю его на три буквы, и никакого другого раза не будет!
Толкаю его от себя, что есть мочи. Тот, ладонью потирая грудь — выходит, сильно я его ударила, — отступает назад, на добрых полтора метра.
И все же я очень маленькая и слабенькая на фоне стоящего передо мной очередного спортсмена. Ростом, конечно, он ниже Игоря, но телосложение — один в один. И что их всех, мужиков, так прет мускулы качать? Не спорю — эстетично, мужественно. Но ведь попадись тебе бандит подобного… размера, вряд ли сумеешь убежать. Вырваться из лап такого «танка» не очень-то легко, практически невозможно.
— Ненавижу! Что, черт возьми, ты делаешь?! — Злость так и хлещет из меня. — Какого черта ты лезешь ко мне? Да еще и целуешь? — перехожу на полушепот и озираюсь по сторонам. Вроде никто не глазеет на нас. Будем надеяться, никто не заметил столь зрелищного инцидента.
— Эй, Алекс, полегче. Ты чего такая сегодня? Не в духе? — хмурится он.
— Не в духе? Ты еще спрашиваешь? Да пошел ты, знаешь куда…
— Так, что случилось? Рассказывай. Обидел кто?
— Ты идиот? Или прикидываешься? — продолжаю возмущаться я. — Запомни раз и навсегда: ты не имеешь право меня целовать, обнимать, и вообще с этого момента держись от меня подальше. Тебе ясно?
— Подожди. — Он недоуменно вглядывается в мое лицо. — Ты это что, серьезно сейчас?
Молчу и гневным взглядом прожигаю блеск некогда нравившихся мне глаз. Его зрачки медленно тускнеют, приобретая мертвенный оттенок. Неужели он…
— Вот оно что, — грустноватым видом изрекает он. — А я-то думал, ты чересчур скромная, вот и бьешься, не давая целовать тебя на людях. Я думал, я нравлюсь тебе. Разве нет?