— О, Алекс, проходи. Что с твоим телефоном? Раз пять звонил, а ты не берешь.
— Разрядился, — объясняю я, стуча по полу костылями. — Полагаю, еще вчера. А зарядник с собой не прихватила. Совсем забыла про телефон, вспомнила о нем только, когда Лерка напомнила.
Игорь аккуратно усаживает меня на стул, отодвигая костыли в сторонку.
— Я хотел кое-что с тобой обсудить, — взяв мои руки в свои, присаживается на корточки передо мной.
— Да? И что же?
— В общем, я видел, как ты сегодня разговаривала с Андреем в спортзале… Ты же ему ничего не сказала? О нас, — уточняет он.
— Интересно… — в задумчивости сжимаю губы. Каким ветром моего Игоря занесло в спортзал? Меня искал? Или племянника? — По-твоему я похожа на девушку, обсуждающую с кем попало свою личную жизнь? Мы с ним даже не знакомы.
— И поэтому вы минут десять ворковали? — с легким недоверием спрашивает он.
— Ревнуешь? — и прищуриваюсь.
— А есть повод? — Игорь вскидывает левую бровь.
— Вопросом на вопрос? — усмехаюсь я. Однако он продолжает испепелять меня взглядом, и я сдаюсь: — Разумеется, нет. Он даже имени моего не знает. Он спрашивал, но я не сказала.
— Почему?
— А должна была? Захочешь — сам меня с ним познакомишь.
— Верно, — соглашается он, о чем-то размышляя.
— Это всё, что ты хотел обсудить?
— Нет, есть еще кое-что… Помнишь, я как-то говорил тебе, что снял Андрею отдельную квартиру? Так вот, бывает он иногда заявляется ко мне в нетрезвом виде. Весь такой сердитый и обиженный на жизнь. Поэтому будь осторожна. Если звонят в дверь, не спеши открывать, хорошо? Он побуянит немного за дверью и сам уйдет.
— Ладно, — растерянно протягиваю я. — У вас всегда были такие натянутые отношения? Почему вы не ладите?
А что? Мне интересно.
— Не всегда. И дело даже не в личной неприязни. До смерти Марины, матери Андрея, мы даже ладили. И довольно хорошо. После он стал неуправляем. Что бы он ни делал, всё — будто назло мне. Может, он винит меня в смерти Марины. Может, я стал чем-то вроде груши для битья, чтоб он мог выплеснуть всю злость. Всю боль. Не знаю. Но с ним сейчас работает психотерапевт — отличный специалист, мой знакомый.
Так вот о каком мозгоправе шла речь.
— Мне жаль. Жаль, что тебе приходится терпеть это всё, — с сожалением произношу я.
— Да что уж говорить теперь об этом… Племянники размену не подлежат, — с грустной усмешкой говорит Игорь.
Понимающе кивнув, меняю тему:
— Ты освободился? Можем ехать к маме?
— Да, едем…
Глава 16. Соскучилась.
5 декабря 2019.
Четверг.
Игоря уже нет шесть дней. А вчера мне сделали контрольный снимок и сняли гипс. Всё это время, пока Игорь в отъезде, я находилась дома. У него дома. Поскольку транспортировка самой себя в данный период мне несколько затруднительна, а Игорь серьезно беспокоится обо мне, он оформил мне больничный, поэтому в университете меня не было почти неделю. Есть еще кое-что. Игорь не захотел оставлять меня одну — и нанял мне сиделку. Няню! Не абы кого, а женщину с двадцатилетним стажем. Вот так-то. Я была, естественно, против, но разве его переубедишь. Спорить с ним бессмысленно.
И кстати, кое-кто оказался прав: мама практически сразу согласилась на мой временный переезд, как только увидела Игоря. Наверное, подумала, что на такого мужчину можно положиться. В общем, теперь мама знает о нас. Она знает всё, и то, что он мой преподаватель, тоже. Отреагировала на эту новость она на удивление спокойно, я даже недоверчиво уставилась на нее, когда та с озорным блеском в глазах обняла моего Игоря. Тот даже ошалел немного от такого проявления чувств.
Странным мне тогда показалось ее поведение. В тот момент я невольно сравнила себя с тяжким грузом, что мать сняла со своих хрупких плеч и вручила человеку, которого она так долго, едва ли не всю жизнь, ждала и который смог завоевать ее доверие. Но меня потрясло не это. Первое время, что жила у Игоря, я пребывала в некоторой растерянности, потому как звонки от мамы стали куда реже, а ведь, как можно было бы предположить, их частота должна была возрасти в связи с последними событиями. Я ожидала тотального контроля, чрезмерного любопытства, но этого не случилось. Странно всё это. Непохоже на мою маму. Не уверена, но… по-моему, в ее жизни что-то происходит. И это что-то — очень важно для нее, раз требует к себе много внимания и заставляет забыть о собственных привычках, что долгие годы оставались неизменными, несмотря ни на что…
Наконец-то я могу самостоятельно принять душ. Этот гипс, будь он неладен, надеюсь, никогда не вернется в мою жизнь. И я больше не буду вынуждена долгие минуты подниматься и спускаться по университетским лестницам. Какой же это кайф — иметь здоровые ноги. Возможно, через недельки две даже смогу танцевать.