— Барон был добр и дал мне немного денег за… за то, что я за ним приглядывала, — ответила она.
— И я полагаю, мисс Безызъянц это услышала, и поняла превратно.
— Там была куча денег! — настаивала на своем мисс Безызъянц, покраснев от натуги. — Сундук, что хранился под кроватью Барона открыт!
— Все верно, — ответила Тиффани. — А казалось бы, мисс Безызъянц все услышала случайно, и слушала довольно долго.
Несколько стражников хихикнули, отчего мисс Безызъянц еще больше разозлилась, хотя, казалось бы, уже дальше некуда. Она протолкнулась вперед.
— Значит, ты будешь отрицать, что стояла здесь с кочергой в одной руке, сунув другую в огонь? – строго спросила она с красным как у индюка лицом.
— Я хочу кое — что сказать, если не возражаете, — сказала Тиффани. — И это очень важно.
Она чувствовала, что клубок боли потерял терпение, и пытался вырваться на свободу. Ее ладони стали липкими от пота.
— Ты творила черную магию! Признавайся!
Тиффани сделала глубокий вздох.
— Понятия не имею, о чем вы, — сказала она, — а вот, что я знаю, это то, что я сейчас удерживаю за плечом всю остававшуюся в Бароне боль, и мне ее нужно как можно скорее от нее избавиться, но я не могу сделать это в присутствии такого большого числа свидетелей. Разрешите? Мне немедленно нужно выйти на открытое место! — Она оттолкнула мисс Безызъянц с дороги, а стражники быстро отступили кто — куда к великому неудовольствию сиделки.
— Не отпускайте ее! Она же улетит! Они так всегда делают!
Тиффани очень хорошо знала внутреннее устройство помещений замка. Местные все его знали.
Вниз по ступенькам находился внутренний дворик. Туда-то она и поспешила, чувствуя, что боль заволновалась и старается освободиться. Если хотите всегда держать ее в узде, о ней следует думать скорее как о животном, но это не надолго срабатывает. Скажем, не так долго… ну, прямо скажем, как сейчас.
Сержант возник за ее спиной, и она схватила его за руку:
— Не спрашивай зачем, — постаралась сказать она сквозь стиснутые зубы, — но быстро подбрось вверх свою каску!
Он был достаточно разумен, чтобы послушаться и словно суповую миску подкинул каску в воздух. Тиффани выпустила следом боль, чувствуя как нечто гладкое и пугающее вырвалось на волю.
Каска замерла в воздухе, словно ударившись о невидимую стену, и упала на мостовую. окутавшись облаком пара. Она была сплющена.
Сержант поднял то, что только что было шлемом и тут же выронил.
— Ой, она чертовски горячая! — Он уставился на Тиффани, которая, пытаясь перевести дыхание, стояла прислонившись к стене. — И ты каждый деньзабирала подобную боль?
Она приоткрыла глаза.
— Да, хотя обычно у меня было вдоволь времени, чтобы найти нечто, куда ее выпустить. Вода и камни не очень подходят, а вот метал в самый раз. И не спрашивай почему. Если я буду пытаться разобраться в том, как это работает, в следующий раз может не получиться.
— А еще я слышал, что ты можешь делать всякие штуки с огнем. Это правда? — восхищенно добавил Брайан.
— С огнем работать просто, если только с головой все в порядке. А вот с болью… боль сопротивляется. Боль — живая. Боль враждебна.
Сержант осторожно потрогал каску, в надежде, что теперь она достаточно остыла, чтобы ее подобрать.
— Нужно будет позаботиться, чтобы выправить вмятину до того, как это увидит босс, — начал было он. — Ты же знаешь, как он придирается к внешнему виду… Ох! — И он уставился под ноги.
— Да, — как могла ласково сказала Тиффани. — К этому нелегко привыкнуть, да?
Без дальнейших слов она подала ему носовой платок, и Брайан высморкался.
— Но ты же умеешь отбирать боль, — обратился он к ней, — значит, ты можешь…
Тиффани подняла руку:
— Ну-ка перестань! — ответила она. — Я знаю, о чем ты собираешься спросить, и мой ответ «нет».
Вот если ты отрубишь себе руку, я могу заставить тебя забыть об этом, пока ты не начнешь ужинать, но штуки вроде боли от потери, горечи и печали? Этого я не могу. И даже не буду пытаться. Есть нечто, что зовут «утешением», и мне известна единственная особа на свете, которая на него способна, но я даже не собираюсь ее просить научить меня. Это слишком сложно.
— Тифф… — Брайан замялся и оглянулся по сторонам, словно ожидая, что сейчас тут объявится сиделка и начнет пихать его в спину.
Тиффани ждала: «Пожалуйста, только не спрашивай, — думала она. — Ты же знаешь меня всю жизнь. Ты же думаешь, что я…»
Брайан смотрел на нее умоляющим взглядом:
— Ответь, ты… что-нибудь взяла? — Его голос понизился до шепота.
— Нет, конечно же, — ответила Тиффани. — У тебя что, черви сожрали мозг? Как ты мого таком только подумать?
— А я и не думал, — ответил Брайан, зардевшись от смущения.
— Что ж, тогда все в порядке.
— Полагаю, мне нужно все устроить, чтобы дать знать молодому хозяину, — еще раз громко высморкавшись, произнес сержант, — но все, что мне известно: он отправился в город со своей… – Вновь смутившись, он замолчал на полуслове.
— Со своей пассией, — спокойно закончила Тиффани. — Знаешь, при мне можешь говорить о ней смело.
Брайан кашлянул:
— Ну, ты знаешь, мы тут думали… ну, думали, что ты и он, вы были, ну… ты знаешь…
— Мы всегда были всего лишь друзьями, — ответила Тиффани, — и закончим на этом.
Она чувствовала жалость к Брайану, даже несмотря на то, что тот слишком часто открывал рот, не посоветовавшись с головой, поэтому потрепала его по плечу:
— Слушай, почему бы мне не прогуляться на помеле до города и не поискать его?
Он едва не упал на землю от облегчения.
— Ты правда, можешь это устроить?
— Ну конечно. Вам тут многое нужно уладить, поэтому я сниму часть забот с твоих плеч.
«Хотя, в этом случае эти заботы становятся моими», — подумала она, поспешив обратно через весь замок. Новость уже распространилась. Люди стояли группами, плакали или выглядели очень расстроенными. Едва она хоте уйти, как на нее наткнулась повариха:
— Что же мне теперь делать? У меня же для бедолаги готовится ужин!
— Значит, сними его, пока не сгорел, и отдай тем, кто нуждается в ужине, — быстро ответила Тиффани. Было важно сохранять отвлеченный и деловитый настрой. Люди в шоке. Когда будет время, она тоже впадет в шок, но прямо сейчас важно встряхнуть людей, чтобы выбить их в реальный мир.
— Все вы, ну — ка послушайте меня, — ее голос эхом отозвался от стен центрального зала. — Это правда, ваш барон умер, но у вас по — прежнему есть барон! И вскоре он будет здесь со своей… леди, и ваша обязанность безупречно подготовить для них это место! Вы знаете, что вам нужно делать!
Принимайтесь за работу! Приберитесь здесь хорошенько в добрую память о старомбароне.
Это сработало. Как всегда. Если говорить уверенным тоном, словно знаешь, что делать — всегда приводил вещи в порядок, особенно, если обладательница этого голоса носит черную остроконечную шляпу. Внезапно все нашли себе дело.
— Полагаю, ты решила просто уйти и забрать это, не так ли? — раздался за спиной голос.
Тиффани выдержала секундную паузу прежде, чем обернуться, и, обернувшись, она улыбалась:
— А почему, мисс Безызъянц, — спросила она. — вы до сих пор здесь? Может, вы хотите помочь вымыть полы?
Сиделка была само воплощение гнева.
— Я никогда не мою полы, ты никчемная маленькая…
— Да, вы никогда ничего не делаете, не так ли, мисс Безызъянц? Я давно это заметила! А вот мисс Росинка, которая была до вас, та могла быпомочь вымыть пол. Да так, что вы могли бы увидеть в нем свое отражение. Хотя в вашем случае, мисс Безызъянц, полагаю, знаю, почему к вам лучше не общаться с подобной просьбой. Или мисс Попрыгунья, которая была до мисс Росинки, та не только мыла, но и натирала пол песком. Белым песком! Она преследовала грязь везде, где могла, словно терьер лису!