Возможно, с возрастом в глазах что — то меняется.
В карьере стоял стойкий запах чеснока. Большая часть дна карьера была покрыта улитками.
Фиглы осторожно бродили между ними, рисуя на их раковинах цифры. Как оказалось, Эмбер уже сидела рядом с кельдой, обхватив руками колени. Сверху все это было похоже на состязание пастухов, но без собачьего лая и по уши в слизи.
Кельда заметила Тиффани и поднесла крохотный пальчик к губам. Она коротко кивнула на Эмбер, которая, не отрываясь, наблюдала за процессом. Кельда похлопала по месту рядом с собой по другую сторону, и сказала:
— Смотрим мы как клеймят ребятки стадо, — в ее голосе прозвучала странная нотка. Таким тоном говорят взрослые малышам: « Правдавесело?», если те еще не пришли к определенному умозаключению. Но Эмбер действительно выглядела наслаждающейся происходящим. До Тиффани дошло, что в окружении Фиглов Эмбер чувствовала себя счастливой.
Тиффани решила, что кельда сознательно хочет поддерживать легкую беседу, поэтому просто спросила:
— А зачем их метить? Кто на них позарится?
— Прочие Фиглы, разумеется. Мой Роб прознал, что собираются они стырить наших улиток, когда те останутся без охраны.
Тиффани была озадачена.
— А почему они вдруг останутся без охраны?
— Потому что мои ребята, знаешь, уйдут, чтобы скрасть их стадо. Древняя это традиция, и означает, что будет много драк, битья и скражи, ну и, конечно же того, что нравится всем — выпивки.
— Кельда подмигнула Тиффани. — Это веселит ребят, и не дает им раздражаться и путаться под ногами.
Она вновь подмигнула, и, похлопав Эмбер по ноге, произнесла что — то на непонятном языке, который звучал очень похоже на древнюю версию фигловского. Эмбер ответила. Кельда многозначительно кивнула Тиффани и указала на противоположный конец карьера.
— Что ты только что ей сказала? — спросила Тиффани, оглядываясь на девушку, которая с неизменным интересом наблюдала за Фиглами.
— Я сказала, что с тобой мы собираемся на взрослые темы потолковать, — сказала кельда, — а она ответила, что мальчики славные. Не ведаю, почему — но она заговорила на праматери языков.
Тиффани, я только с дочкой и гоннаглем [16]использую его. С ним я разговаривала прошлой ночью в кургане, когда она присоединилась к разговору! Она разумела все, едва услышав! Такому не должно случаться. Редким даром она наделена. Разумеет она суть вещей в голове. Это волшебство, детка, чистая магия, не сумлеваюсь.
— Как такое может быть?
— Кто ведает? — ответила кельда. — То дар. И если примешь ты мой совет, то отдашь девушку в ученицы.
— Не старовата — ли она для учебы? — сказала Тиффани.
— Обучи ее искусству или найди иной выход ее дару. Верь мне, девочка моя, не желаю внушить тебе, что смертное битье добрый путь, но кто ведает, какие пути нас избирают? Так что на этом мной все завершено. А у нее есть дар «Понимания». Что еще в ней таится? Ведаешь ты сама, что жизнь лепа, если найти свое предназначение. Отыщешь — будет счастье, нет — страдание. Поминала ты, что проста она. Найди учителя, который отыщет в ней сложное. Девочка поняла сложный язык, просто его услышав. Земля нуждается в подобных талантах.
Да, в этом был смысл. Все, что говорит кельда имеет смысл.
Дженни помолчала и добавила:
— Очень жаль, что умер Барон.
— Прости, — сказала ей Тиффани, — я собиралась сказать.
Кельда улыбнулась.
— Думаешь ты, кельдам нужно говорить о таком, девочка моя? Он был достойным человеком, и ты сделала для него все, что смогла.
— Мне нужно отправляться на поиски нового Барона, — сказала Тиффани. — И мне нужна помощь ребят в его поисках. В городе тысячи людей, а они мастера в розысках [17]. — Она подняла глаза к небу.
Она еще ни разу не летала до города, и ей совсем не улыбалось делать это в темноте. — Мне нужно отправляться с первым светом, но прежде всего, Дженни, думаю, что Эмбер нужно доставить домой.
Ты же хочешь домой, Эмбер, не так ли? — с надеждой спросила она.
Тремя четвертями часа позже Тиффани летела на помеле обратно в деревню. В ее голове не стихали вопли. Эмбер не хотела возвращаться. И она доказала это очень ясно, вцепившись руками и ногами в нору, и громко вопя в полный голос каждый раз, когда Тиффани пыталась ее ласково оттуда вытащить. Когда же ее отпускали, девушка спокойно возвращалась на место подле кельды. Вот так вот. Пытаешься строить планы о чужих судьбах, а у них возникают свои планы.
С какой стороны не посмотри, у Эмбер имелись законные родители. Пусть вы скажете, что они были плохими родителями, и добавите, что это еще очень мягко сказано. Но по крайней мере, они должны были узнать, что их дочь в безопасности… В конце концов, что плохого может случиться с Эмбер под присмотром кельды?
Миссис Петти с грохотом захлопнула дверь, едва завидев Тиффани на крыльце, но потом почти сразу снова открыла, заливаясь слезами. В доме воняло, и не просто застарелым пролитым пивом и подгоревшей едой, а еще и беспомощностью и потрясением. Самая шелудивая в мире кошка, из всех что когда — либо видела Тиффани, была другой частью проблемы.
Сколь бы безмозглой ни была миссис Петти, она была напугана и, стоя на коленях, о чем — то бессвязно умоляла. Тиффани приготовила ей чашку чая, что было не просто из — за брезгливости: вся каменная раковина была завалена грязной посудой, которая в свою очередь была залита грязной, жирной, периодической булькающей, жидкостью. Тиффани понадобилось потратить несколько минут, чтобы отдраить чашку, чтобы из нее можно было пить, и все равно в чайнике что — то гремело.
Миссис Петти сидела на единственном стуле, у которого в наличие имелись все четыре ножки, и что — то бормотала про то, какой ее муж на самом деле хороший, при условии, что ужин подан вовремя и Эмбер не озорничает. Выполняя свои «обходы» в горах, Тиффани уже привыкла к подобного рода отчаянным излияниям. Они были вызваны страхом: страхом того, что случится с говорившим, когда он останется снова один. У Матушки Ветровоск был свой способ решить этот вопрос, который заключался в том, чтобы всем внушить страх перед Матушкой Ветровоск, но у Матушки Ветровоск ушли годы на то, чтобы, ну, быть Матушкой Ветровоск.
Осторожный расспрос, без нажима, выявило новость о том, что господин Петти спит наверху, поэтому Тиффани просто рассказала, что за Эмбер во время леченияприсматривает очень добрая леди. Миссис Петти снова принялась плакать. Убогость дома влияла и на нервы самой Тиффани, поэтому она пыталась справиться с собой и не быть жестокой, но — разве сложно плеснуть на каменный пол ведро воды и вымести ее за порог шваброй? Разве сложно добыть немного мыла?
Можно даже сделать самой, используя древесную золу и жир. И как однажды сказала ее мать: «Никто не может быть плох настолько, чтобы не суметь вымыть окно и раму». На что отец Тиффани ехидно отвечал: «Никто не может быть плох настолько, чтобы не суметь умыть маму» [18]. Но с чего начать в этой семье? И, кстати, что бы там ни сидело и ни гремело в чайнике, похоже собиралось выбраться наружу.
Большинство деревенских женщин с детства росли так, чтобы стать сильными. И это нужно, потому что прокормить семью на зарплату батрака может только сильная женщина. Есть такая местная поговорка, своего рода рецепт того, как справляться с плохим мужем: «Собственный язык на завтрак, медная скалка на обед, и холодный сарай на ужин». Это значило, что хлопотный муж, поднявший руку на жену, останется без завтрака, будет ночевать в холодном сарае, а если еще раз полезет, получит медной скалкой, которая есть в каждом доме для отжима белья. Обычно хлопотные мужья понимали намек с первого раза, не дожидаясь, пока по ним не сыграет кошмарная музыка.
17
Она придержала при себе мнение, что скорее лучше всего они находят не самих людей, а принадлежащие им вещи. Что верно, то верно, хотя Фиглы способны выслеживать как собаки-ищейки, но и пить они способны словно рыбы.
18
Вот за это я особенно люблю Пратчетта. В оригинале используется игра слов window-widow (окно — вдова), но рифмы бы не было, верно? (прим. переводчика)