Собираешься остаться?
— О, нетушки. Я в такие штуки не верю. В городе мне нравится. Мне ндравится кофий, и не тот, что варят из горелого овса. И я навещаю тетры всякие, оперы и балеты. — Помело слегка повело в сторону. Тиффани слышала про балет, и даже видела картинку в книжке, но в ней не было ни одного слова, которое подходило бы чему — нибудь, что любят Фиглы.
— Балет? — выдавила она.
— О, айе. То великое дело! На той неделе я глядел «Лябедюху на горючем оловяненном озере».
То ремейк традиционной постановки какого — то нашего нового скороспелого художника, а апосля того в дворце оперы давали Die Flabbergast,и ведаешь, в королевском музее скуств цельную неделю выпоставляли хварфор и халявную рюмку шерри. О, айе! То оченно окультуренный городишко.
— А ты точно уверен, что ты Фигл? — озадаченно спросила Тиффани.
— Так они мне втолковали, мисс. Однако ж, нет такого закону, чтоб я не мог интересоваться культуркой, так? Я сказанул парням, что кады я вернуся в город, я захвачу их с собой на балет.
Какое — то время помело летело само по себе. Тиффани уставилась в никуда, или точнее на мысленную картинку, представив Фиглов… в театре. Сама она ни разу в нем не была, но и его картинки она видела, и мысль о Фиглах среди балерин была просто невероятной, так что лучше было напрочь ее отбросить и забыть. Она вовремя вспомнила, что ей еще нужно сажать помело и аккуратно зашла на посадку неподалеку от кургана.
К ее острому удивлению рядом с норой была выставлена охрана. Солдаты.
Она уставилась на них, не веря своим глазам. Гвардейцы Барона никогда не появлялись в долине.
Никогда! Это было неслыханно! И… она почувствовала как вскипает внутри нее гнев — один из них держал в руках лопату!
Она спрыгнула с помела так быстро, что оно еще некоторое время летело само по себе, роняя по дороге Фиглов, пока не врезалось в препятствие, сбросив последних цеплявшихся за него лилипутов.
— Эй ты, Брайан Робертс! У тебя в руках лопата! — крикнула она сержанту. — Если ты только посмеешь копнуть землю, расплата наступит немедленно! Как ты смеешь! Почему вы тут? И никтоне станет никогорубить на куски — это понятно?
Последняя фраза в приказном тоне была обращена к Фиглам, окружившим людей небольшим, но очень острым кольцом мечей. Обычный фигловский клеймор был такой острый, что человек даже не поймет, что у него уже нет ног, пока не попытается шагнуть с места. Солдаты вдруг поняли, что с одной стороны им вроде бы полагается быть сильными и большими, а с другой осознали, что «сильный» и «большой» в данном случае явно недостаточно. Они были наслышаны о сказках… потому что каждый на Мелу знал сказки про Тиффани Болит и ее маленьких… помощниках. Но одно дело сказки, а другое — жизнь. Не так ли? И вот сегодня одна из сказок воплотилась в жизнь. И вот эта реальная сказка теперь угрожает забраться в ваши штаны.
Тиффани огляделась в оглушительной тишине, пытаясь перевести дыхание. Теперь все взоры были обращены к ней, и это было лучше, чем драка. Не так ли?
— Что ж, отлично, — сказала она словно учительница, только что унявшая обезумевший класс.
Она хмыкнула, что должно было означать: «заметьте, я удовлетворена не надолго». Она вновь хмыкнула. — Так-так. Кто-нибудь желает объяснить мне, что здесь происходит?
В ответ Сержант поднял руку.
— Можно пару слов наедине, мисс? — Тиффани была поражена, что он смог выдавить даже пару слов, учитывая то, что его мозг отказывался верить его собственным глазам.
— Что ж, пойдем, — она быстро развернулась на месте, заставив обе противоборствующие стороны вздрогнуть. — И пока меня нет, никто, я повторяю: «никто», не копает в чужом доме, и никто не отрубает ничьих ног. Ясно? Я спросила:ясно? — послышался сбивчивый хор голосов и «о, айе — в», но одного голоса в этом хоре слышно не было — со стороны лица, в которое она сейчас вглядывалась.
Роба Всякограба трясло от гнева и жажды действия. — Ты слышал меня, Роб Всякограб?
Он взглянул на нее сверкающими глазами:
— Я не дам тебе никаких обещалок, мисс — карга. Где моя Дженнюшка? Где все остатние? У этих редисок мечи! Что они тута с ними делают? Пусть ответствуют!
— Послушай, Роб, — начала Тиффани, но осеклась. Лицо Роба Всякограба залилось слезами, и он отчаянно дернул себя за бороду, словно боролся с ужасами собственного воображения. Тиффани вдруг поняла, что они оказались на волосок от начала войны.
— Роб Всякограб! Я карга холмов и я накладываю на тебя обет, не убивать никого из этих людей, пока я тебе не скажу! Ясно?
Раздался грохот — один из стражников упал, шагнув назад и оступившись. Девушка заговорила с кошмарными монстрами! Их всех убьют! Они не привыкли таким вещам. Самое страшное, что с ними случалось в привычной жизни — это атака свиней на казенный огород.
Большой клана замешкался, лихорадочно прокручивая в мозгу приказ Тиффани. Верно, приказ был не убивать прямо сейчас, однако, в нем содержался намек на скорый подобный исход, поэтому он мог выкинуть из головы картины одна ужаснее другой. Это было все равно, что держать на ниточке из паутинки голодного пса, но позволило ей выиграть время.
— Глянь — ка, курган никто не тронул, — сказала Тиффани, — так что ничего из ими задуманного еще не было сделано. — Она повернулась обратно к побледневшему сержанту, и сказала: — Брайан, если хочешь сохранить жизнь своим людям, а так же их руки и ноги, немедленно прикажи им, но очень осторожно, сложить оружие. Ваши жизни висят на честном слове одного единственного Фигла, а он от ужаса почти довел себя до исступления. Выполняй!
К облегчению Тиффани сержан отдал приказ, и стражники с радостью выполнили именното, что им благоразумно подсказывал каждый атом их тела — дрожащими руками они побросали оружие на землю. Один даже поднял руки, что на любом языке означает — сдаюсь. Тиффани оттащила сержанта в сторонку от вскипевших Фиглов и прошептала: — Что это вы, проклятые идиоты, тут делаете?
— Исполняем приказ Барона, Тифф.
— Барона? Но Барон же…
— Живого, мисс. Он вернулся три часа назад. Говорят, ехали всю ночь. И еще люди болтают, — он опустил глаза себе под ноги. — Нас… нас послали, ну, в общем, послали нас… чтобы отыскать девицу, которую ты отдала феям. Прости, Тифф.
— Отдала? Отдала?
— Это не я начал, Тифф, — отстранившись, оправдывался сержант, — но, э, ты же слышала сказки.
Я имею в виду, нет же дыма без огня, верно?
«Сказки, — подумала про себя Тиффани. — О, да! Давным — давно жила — была на свете злая ведьма…»
— Значит, ты думаешь, что эти сказки про меня, так? Я уже горю или еще только дымлюсь?
Сержант неуверенно заерзал и сел на землю.
— Слушай, я простой сержант, ясно? Молодой Барон отдал мне приказ, так? А его слово здесь закон, верно?
— Может он и закон внизу в долине. А тут, наверху, закон — я. Оглянись вокруг. Да, да! Что ты видишь?
Парень посмотрел туда, куда она показала и его лицо еще больше побледнело. Старые железные колеса и печка еще были хорошо различимы, даже несмотря на то, что вокруг них как обычно паслась счастливая отара овец. Он вскочил на ноги, словно только что сел на муравейник.
— Да, — с удовлетворением произнесла Тиффани. — Могила Бабули Болит. Помнишь ее? Люди говорят она была мудрой женщиной, но они хотя бы соблюдают порядочность и сочиняют о ней сказки получше! Предлагаешь копнуть? Я удивляюсь, как еще Бобуля Болит не встала из своей могилы и не укусила вас за задницу! А теперь, забирай своих людей и катитесь с холма, чтобы я могла во всем разобраться, понял? Мы же не хотим, чтобы кто — то перенервничал.
Сержант кивнул. Другого выхода у него все равно не было.
Когда гвардейцы Барона ушли с холма, утащив своего бесчувственного коллегу, и изо всех сил пытаясь не выглядеть теми, кого прогнали, едва не вынудив бежать, Тиффани опустилась на колени рядом с Робом и тихо сказала: