«Я не сделала ничего плохого, — вновь напомнила она себе. — Нужно твердо об этом помнить. Но я и в правду сглупила, и об этом тоже следует помнить».
Женщина, заворожившая своей болтовней кухарок, в замедленном виде выглядела безобразной.
Её лицо было пунцовым, и каждый раз, когда она открывала рот, оттуда шёл смрад, и к верхним нечищеным зубам прилип кусочек пищи. Тиффани немного сдвинулась в сторону. «Может протянуть невидимую руку и проверить, не остановится ли сердце?»
Ничего подобного раньше с ней не происходило, и естественно вне тела ничего взять невозможно, но это не означает, что невозможно прервать какую-нибудь тонкую струйку, или крохотную искорку? Даже столь крупное и жирное создание вроде этой поварихи можно повергнуть с помощью крохотного толчка, и это тупое багровое лицо содрогнется, вонючее дыхание прервётся, и этот губастый рот заткнётся…
Первомыслие, Точновидение, Ясномыслие и самое редкое Глубокомыслие выстроились в её голове словно парад планет и хором завопили. Это не ты! Следи за своими мыслями!
Тиффани влетела обратно в собственное тело, едва не потеряв при этом равновесие. Хорошо, что её подхватил Престон, стоявший прямо позади.
«Быстрее! Помни, что миссис Плоскодонка семь лет назад осталась без мужа, — напомнила она себе. — и еще, как она в детстве угощала тебя бисквитами, что она на ножах с невесткой и давно не видела внуков. Помни об этом, и еще просто о том, что она пожилая несчастная выпивающая женщина, которая слушает всякие сплетни, например из уст ужасной мисс Безызъянц. Помни об этом, потому что если ударишь её по спине, ты станешь тем, во что он хочёт тебя превратить! Не позволяй ему вновь проникнуть к тебе в голову!»
Престон за её спиной кашлянул и сказал:
— Знаю, сейчас не самое подходящее время, чтобы сказать об этом даме, но, мисс, вы потеете как свинья!
Приводившая в порядок свои растрепанные мысли Тиффани пробормотала в ответ:
— Моя матушка всегда повторяет, что потеют лошади, мужчины покрываются испариной, а женщины слегка блестят…
— Ну так что? — весело спросил Престон. — Ладно, мисс — вы блестите, как свинья!
Данное заявление вызвало хихиканье девиц, находившихся под влиянием болтовни поварихи, но любой смех лучше, чем это. Возможно, тоже самое пришло в голову и Престону.
Но миссис Плоскодонка решила подняться на ноги и ткнула дрожащим пальцем в Тиффани, хотя порой на клонилась в сторону так сильно, что кажется, что она угрожает по очереди то ей, то Престону, то кухаркам, то полке с сырами.
— Тебе не одурачить меня, ты вредная кокетка, — произнесла она, — всем известно, что это ты убила старого Барона! Сиделка тебя видела! Как ты смеешь появляться на глаза здесь? Рано или поздно ты всех нас убьешь, и мне этого не хочется! — прокаркала повариха. Она пошатнулась.
Послышался громкий «бах», треск и всего мгновением позже крик, когда повариха провалилась в подвал.
Глава 10
Тающая девушка
— Мисс Болит, я вынужден просить вас покинуть Мел, — заявил Барон с абсолютно деревянным выражением на лице.
— Я не стану!
Выражение лица Барона не изменилось. Она вспомнила, что Роланд и раньше мог вести себя таким образом, но сейчас, конечно, все стало куда хуже. Герцогиня настояла на том, чтобы присутствовать в его кабинете во время беседы, а так же на том, чтобы при этом присутствовали как два её личных телохранителя, так и двое стражников замка. Всей толпой они заняли практически все место в кабинете, и поглядывали друг на друга с профессиональной враждебностью.
— Это моя земля, мисс Болит.
— Я знаю, что у меня есть права!
Роланд кивнул, словно был судьей.
— Это очень важное замечание, мисс Болит, но к сожалению, прав-то у вас как раз и нет. Вы не являетесь арендатором, вы не владелец недвижимости, а так же не землевладелец. Короче говоря, у вас нет ничего, на чем могут основываться права. — Все это он произнес не поднимая глаз от бумажки перед собой.
Тиффани ловко подскочила и выхватила ее у него из рук, и прежде чем охранники спохватились, снова сидела в кресле.
— Как ты смеешь разговаривать со мной в подобном тоне, даже не глядя в глаза! — Но естественно она знала, что означают его слова. Ее отец был владельцем фермы. У него права имелись. А у нее – нет. — Послушай, — сказала она, — ты не можешь просто взять, и прогнать меня. Я не сделала ничего плохого.
Роланд вздохнул:
— Я в самом деле надеялся, мисс Болит, что вы увидите в этом смысл, но поскольку вы настаиваете на полной невиновности, я вынужден перечислить следующие факты. Первое. Вы подтверждаете, что забрали ребенка по имени Эмбер Петти у ее родителей и поместили ее у народа фей, которые живут в норе под землей? Разве это подходящее место для юной особы? По словам моих людей, там поблизости много улиток.
— А теперь послушай ты, Роланд…
— Вам следует обращаться к моему будущему зятю «милорд», — рявкнула Герцогиня.
— А если я не стану, ударите меня своей палкой, ваша милость? Будете твердо брать крапиву?
— Как ты смеешь! — произнесла Герцогиня, сверкнув глазами. — Ты будешь терпеть такое обращение с твоими гостями, Роланд?
По крайней мере сейчас его замешательство не было наигранным.
— Не имею ни малейшего понятия, о чем вы только что говорили, — сказал он.
Тиффани ткнула пальцем в Герцогиню, что вызвало нервное хватание телохранителями Герцогини табельного оружия, что в свою очередь заставило схватиться за свое оружие, не желавших отставать, стражей замка. К тому времени, когда мечи были опущены и аккуратно помещены обратно на положенное место, Герцогиня уже подготовила контрудар.
— Вам не следует оставлять без внимания подобное несоблюдение субординации, молодой человек! Ты — Барон, и уведомил эту… это создание о том, что повелеваешь покинуть твои земли.
Если она не исполняет прямой приказ, и своевольно настаивает на том, чтобы остаться, мне не нужно напоминать тебе о том, что у нее есть родители, которые являются владельцами недвижимости?
Тиффани уже была на взводе из-за «создания», но к ее удивлению Барон покачал головой и ответил:
— Нет. Я не могу наказывать добрых хозяев за то, что у них непутевая дочь.
— Непутевая? Это даже хуже, чем «создание»! Да как ты сме… ! — Тут ее мысли смешались. Он бы не посмел. И никогда не смел, никогда за все время их знакомства, за все время, пока она была просто Тиффани, а он просто — Роланд. Это были странные отношения, в основном потому, что отношениями они совсем не были. Их не манило друг к другу — их швырнуло притяжением мира. Она была ведьмой. А это означает, что она автоматически стала отличаться от остальных деревенских детишек. А он был сыном Барона. Что так же автоматически означает, что он отличается от остальных деревенских детишек.
И вот что неверно — их вера, сидящая где-то глубоко в подсознании, что раз двое настолько отличаются от остальных, значит, они должны быть похожи. Но постепенное открытие того, что это не так, не прошло для них легко, и осталось еще очень много такого, чего бы им хотелось оставить недосказанным. Но вдруг все закончилось, потому что никогда не начиналось. Или было, но, разумеется, понарошку. И так было лучше для них обоих. Ну, разумеется. Конечно. Да.
И все это время он никогда не был таким, таким холодным, и таким глупым, надутым, за что уже нельзя было винить одну мерзкую Герцогиню, хотя Тиффани этого бы и хотелось. Нет. Случилось другое. И ей следовало вести себя осторожнее. И тут, глядя на то, как они глядят на нее, она поняла, как некто может быть и глупым и умным одновременно.
Она взяла стул, аккуратно поставила его прямо перед столом Барона, уселась сверху, сложила на груди руки и произнесла: