Впервые Престон выглядел встревоженным.
— К моему прискорбью, я совершил в жизни несколько плохих поступков.
Несмотря на внезапно нахлынувшую усталость, Тиффани улыбнулась в ответ:
— И что же из них было самым наихудшим?
— Однажды я стащил из лавки пакет с цветными карандашами. — Он с вызовом посмотрел ей в лицо, словно ожидал, что она тотчас начнет вопить «держи вора!» и показывать на него пальцем.
Вместо этого, она покачала головой и произнесла:
— И сколько тогда тебе было лет?
— Шесть.
— Престон, боюсь эта тварь даже не сможет найти лазейку к тебе в голову. Помимо всего прочего, она слишком забита и чрезвычайно сложна для моего понимания.
— Мисс Тиффани, вам нужно отдохнуть, и в нормальной кровати. Что толку от ведьмы, которая присматривает за всеми подряд, но не в состоянии уследить за собой? Куис кустодиет ипсос кустодес [43]? Что означает, кто присмотрит за тобой? — продолжил Престон. — Так кто ведьмит самих ведьм? Кто ухаживает за теми, кто ухаживает за остальными? В данный момент, похоже эта участь выпала мне.
Она сдалась.
Городской туман, плотный как занавес, скрывал спешащую сквозь темноту к неясному силуэту Танти миссис Прост, но послушно расступался и впереди и схлопывался за её спиной.
Тюремщик поджидал у главных ворот с фонарем в руке.
— Прощения просим, миссис, однако же вам надоть взглянуть на это, пока оно не стало фициальным. Знаю, ведьмы не шибко популярны в последнее время, но мы-то всегда считали вас частью семьи, если вы понимаете, о чём я толкую. Все у нас помнят вашего папеньку. Такой искусник! Мог вздернуть человека всего за семь секунд с четвертью! Никто не смог побить его рекорд. Никогда уже у нас не будет никого похожего на него. — Произнес он печально. — И ежели позволите сказать, миссис, я надеюсь, что более не увижу ничего подобного тому, что сейчас увидите вы. Мы все содрогнулись, и тут не может быть ошибки. Подозреваю, это как раз по вашей части.
Миссис Прост стряхнула капли с плаща в тюремном кабинете и тут же почувствовала разлитый в воздухе страх. Слышалось отдаленное позвякивание и вскрики, которые всегда появляются, когда дела в тюрьме становятся хуже. В тюрьме, по определению, много скованных друг с другом людей и все страхи, ненависть, беспокойство, ужас и толки сидят друг у друга на голове, сражаясь за свободное местечко. Она повесила плащ на гвоздик в двери и потерла руки.
— Отправленный вами паренёк сказал, что у вас случился побег?
— Крыло «Д», — пояснил тюремщик. — Заключенный Макинтош. Помните его? Пробыл тут около года.
— А, да. Припоминаю, — ответила ведьма. — Пришлось отменить суд из-за того, что жюри постоянно брало самоотвод. Очень мерзкое дело. Но из крыла «Д», насколько помню, еще никому не удавалось бежать. Верно? Решетки на окнах там стальные?
— Погнуты, — сухо ответил тюремщик. — Лучше вам самой взглянуть. Не скрываю, нас просто холодная дрожь берёт при одной только мысли.
— Но Макинтош, насколько я помню, ведь не был здоровяком, — продолжила ведьма, спеша по темному коридору.
— Верно, миссис Прост. Он был маленьким и тощим. Как раз на той неделе собирались вздернуть.
Но он выдернул решетку, которую и крупный-то мужик не смог бы пошевелить и ломом, после чего сиганул с тридцати футовой высоты на землю. Это точно ненормально, что верно, то верно. Но, что еще хуже — боже мой, тошнит от одной мысли…
Снаружи камеру, ранее занимаемую заключенным Макинотошем, охранял другой тюремщик. По непонятной для миссис Прост причине, поскольку её бывший обитатель со всей очевидностью сбежал. Увидев её, тюремщик вежливо прикоснулся к шляпе.
— Доброе утро, миссис Прост, — произнёс он. — Позвольте сказать, для меня честь встретить дочь величайшего палача в истории. Пятьдесят один год у петли, и ни один клиент не сорвался. Господин Трупер, нынешний палач, прилежный малый, но у него клиенты иногда брыкаются, а это признак низкого профессионализма. И ваш отец не отказался бы мерзавцам в заслуженной петле из страха перед адским пеклом и ужасными демонами, которые будут преследовать его после. Помяните мое слово, он бы поймал их и вздернул и их тоже. Семь секунд с четвертью! Каков был джентльмен!
Но миссис Прост не слушала. Она смотрела на пол камеры.
— Как ужасно, что леди должна это видеть, — продолжил второй тюремщик. Почти неосознанно миссис Прост ответила:
— Ведьмы не леди, если они явились по делу, Франк, — она понюхала воздух, и выругалась так, что Франк прослезился.
— Наверное гадаете, что же в него вселилось, не правда ли?
Миссис Прост выпрямилась.
— Мне не нужно гадать, парень, — хмуро ответила она. — Я это знаю.
Туман вжимался в стены зданий, словно в попытках скрыться с пути миссис Прост, когда она спешила обратно к улице Десяти Яиц, пробив в тумане туннель в точной форме миссис Прост.
Дерек спокойно пил какао, когда его мать прервала его идиллию с привычным громким пуканьем в открывшихся дверях. Он поднял глаза, вскинув брови.
— Тебе не кажется, что этот звук слишком похож на си-бемоль мажор? Мне лично так не кажется.
— Он потянулся к ящику стола, где у него был спрятан камертон, но его мать промчалась мимо, не обращая на него внимания.
— Где моё помело?
Дерек вздохнул.
— Как обычно — в подвале, разве не помнишь? Когда в прошлом месяце гномы объявили тебе стоимость его ремонта, ты ответила, что они кучка долбанных украшений для лужаек, припоминаешь? Все равно, ты им не пользуешься.
— Мне срочно нужно в эту… в провинцию, — ответила миссис Прост, оглядывая загроможденные полки на случай, если там завалялось помело.
Её сын вытаращился в недоумении.
— Мама, ты уверена? Ты же всегда твердила, что это вредно для твоего здоровья.
— Вопрос жизни и смерти, — пробормотала миссис Прост. — А что на счет Длинно-Высоко-Коротко-Толстой Салли?
— Ох, мамочка, не стоит её так называть, — с упрёком в голосе откликнулся Дерек. — Она же не виновата, что у неё аллергия на приливы.
— Но у неё есть помело! Ага! Не одно, так другое. Не приготовишь ли мне сэндвичей?
— Это всё из-за той девчонки, которая была здесь на прошлой неделе? — подозрительно спросил Дерек. — Не думаю, что у неё есть чувство юмора.
Его мать не ответила, с чем-то возясь под прилавком, откуда появилась с огромной кожаной дубинкой. Мелкие предприниматели на улице Десяти Яиц работали с небольшой выгодой, которая нередко сопровождалась воровством из магазина.
— Что я делаю? В самом деле, не знаю, что делаю, — простонала она. — Я? Да чтобы в мои-то годы собираться сделать доброе дело? И мне ведь даже за это не заплатят! В самом деле, не знаю, что делаю. А потом стану исполнять по три желания. Дерек, если я начну это делать, стукни меня как следует по голове. — Она передала ему дубинку. — Я уезжаю, ты — за главного. Постарайся переставить куда-нибудь резиновый шоколад и поддельные вареные яйца, ладно? Наври посетителям, что это такие новые закладки для книг или что-нибудь подобное.
С этими словами миссис Прост выбежала в ночь. Ночные улицы и переулки города были очень опасны. На них прятались воры, грабители и прочие неприятности. Но при её появлении все они попрятались в тумане. Миссис Прост была плохим вестником, поэтому лучше было убраться с её пути и не мешаться под ногами, если хочешь, чтобы все кости в пальцах продолжали показывать верное направление.
Тело, которое некогда было заключенным Макинтошем, мчалось сквозь ночь. Оно было переполнено болью. Для призрака это не имело значения. Это была не его боль. Сухожилия тела вопили в агонии, но это была агония не призрака. Пальцы, вырвавшие стальную решётку из стены, кровоточили. Но это была кровь не призрака. Призраки не истекают кровью.
Он не помнил, каково это иметь настоящее тело. Телам было нужно есть и пить. Эта бренная особенность его сильно раздражала. Рано или поздно, но тела изнашиваются. И довольно часто, хотя это не имело никакого значения. Всегда находился кто-то — чей-то крохотный, жалкий умишка, погрязший в ненависти, зависти и обиде — который с радостью впустит призрака к себе. Но нужно быть осторожным и быстрым. Но, помимо всего прочего, нужно быть осторожным. Здесь, посреди пустынной дороги, будет сложно отыскать подходящий контейнер. К своему сожалению, он позволил телу сделать остановку и напиться мутной воды из пруда. Оказалось, что в нём полно лягушек. Но ведь телу ещё нужно питаться. Верно?
43
Quis custodiet ipsos custodes (лат) — «кто охраняет охраняющих»? Или «кто стережет стерегущих»? Крылатая фраза древнеримского поэта Ювенала. В его произведении речь шла о блудливой жене, изменяющей мужу с кем попало, включая приставленных мужем охранников, чтобы таким образом купить их молчание (прим. переводчика).