«Я надеюсь на милость бога…» А.А. Карзинкин как образец русского православного мецената
Период примерно в пятьдесят-шестьдесят лет называют золотым веком русского меценатства. Он простирается от начала «великих реформ» 60-х годов XIX века до Первой мировой войны. Таким образом, события «золотого века» разбросаны на хронологическом пространстве трех последних царствований. Русские предприниматели того времени почувствовали тягу к высокой культуре. Они тратили колоссальные средства на собирание художественных коллекций; в их особняках появлялись во множестве первоклассные произведения искусства, старинные книги, антиквариат; из этих богатств затем составлялись музеи, библиотеки, галереи, в конечном итоге достававшиеся России. Они покровительствовали театру, балету, музыке. Они разрабатывали совместно с живописцами и архитекторами русский национальный стиль.
Сначала это считалось причудой, потом стало модой, а на закатной поре императорской России превратилось чуть ли не в обязательный ритуал, подтверждающий социальный статус солидного дельца. К.С. Алексеев-Станиславский, театральный деятель с мировым авторитетом, писал: «Я жил в такое время, когда в области искусства, науки, эстетики началось большое оживление. Как известно, в Москве этому немало способствовало тогдашнее молодое купечество, которое впервые вышло на арену русской жизни и, наряду со своими торгово-промышленными делами, вплотную заинтересовалось искусством».
Новые театральные здания, обширные музейные фонды, масштабное просветительское книгоиздание, а также прекрасные галереи, среди коих первенствует знаменитая Третьяковка, — все это создавалось волей московских предпринимателей, под влиянием их вкуса и, разумеется, на их деньги. Современная Россия, к сожалению, ничего подобного не знает. Купец времен Александра III, считающийся, с легкой руки драматурга А.Н. Островского, этаким самодуром и прохвостом, по своему культурному уровню, по эстетическим запросам возвышается над современным олигархом. Во многих случаях просвещенный предприниматель, живший столетие или полтора назад, мог бы служить нравственным образцом для капиталиста наших дней.
Говоря о великолепии бурной меценатской деятельности, не следует забывать: она не стала единственной формой купеческих благодеяний. Как и за сто лет до того, за двести и за триста, традиционная благотворительность повсеместно расцветала во второй столице империи. Современный историк предпринимательства Г.Н.Ульянова пишет по этому поводу следующее: «Рывок в развитии социальной сферы па рубеже XIX X X веков был напрямую связан с огромной ролью частных пожертвований. За 49 лет, с 1863 по 1911 год, через городское управление поступило пожертвований на дела благотворительности в Москве: деньгами — свыше 26 млн 500 тыс. руб., имуществом — свыше 6 млн руб., а всего на сумму свыше 32 млн 500 тыс. руб. Почти половина указанной суммы была предназначена на общественное призрение, а другая половина употреблена приблизительно в равных размерах на врачебную помощь и народное образование» [1]. Сюда еще не вошли колоссальные суммы, отданные Церкви: на воздвижение храмов, на ремонт обветшавших церквей, на обновление утвари, на покупку земельных участков для возведения церковных построек. Так, именно щедрые даяния целой грозди московских купцов обеспечили тогда грандиозное строительство в Николо-Угрешской обители, позволив ей превратиться во «вторую лавру». Невероятно богатый Ю.С.Нечаев-Мальцев строил церкви, богадельни, дома для своих рабочих, а ныне от всех этих масштабных трудов в народной памяти остались — в лучшем случае! — три миллиона, пожертвованных им на возведение Музея изящных искусств имени Александра III.
По-прежнему не что-то особенное, недавно приобретенное, а незыблемые принципы христианской жизни заставляли предпринимателей жертвовать изрядную часть своего богатства на благие деяния. Христианское отношение к благотворительности передавалось в купеческих семьях от отца к сыну — порой на протяжении многих поколений. Однако… передать подобным образом тягу к пожертвованиям в пользу театра или, скажем, на покупку картин для художественной галереи до второй половины XIX столетия было в принципе невозможно. Такого не водилось в среде московских «торговых людей»
XVIII века и даже первой половины века XIX. Переход или, лучше сказать, переворот в пользу меценатства, связанного со светской культурой, произошел во второй половине XIX столетия.
Этот поворот лицом к возвышенным материям, а затем и практические деяния наших купцов, промышленников, «железнодорожных королей» представляют собой очень важную страницу в истории русской культуры, да и русского народа в целом. Какое это было масштабное явление! Какие горизонты открывало! Какую силу могла направить на созидание предпринимательская элита, выросшая из народной почвы нашей! Какие характеры вышли тогда на свет! По меткому выражению тех лет, образованный русский купец оказался большим козырем для национального развития.
1
Ульянова Г.Н. Благотворительность московских предпринимателей: 1860 1914 гг. М., 1999. С. 151.