Что я ему тогда ответил, не помню, но вот сейчас, как никогда кстати, этот разговор вспомнился мне. Ну, что ж, мысленно ответил я ему, если, действительно, ружьё на месте, то я не пропаду..., во всяком случае, надеюсь.
И принялся за дело, иными словами, приступил к поиску ружья.
* * *
Прошло два дня. Я уже довольно сносно чувствовал себя после болезни, хотя иногда, приступами, голова всё же кружилась.
Ружьё я нашёл, и патроны тоже нашёл, да и чего их было долго искать - Захарыч точно описал их местоположение. А найдя, удалил смазку и протёр ветошью насухо, затем, потренировался, как его заряжать и ставить на предохранитель. Хорошая оказалась берданка, честное слово. По её состоянию сразу было видно, она была в добрых руках. Человек ею пользовавшийся, берёг её и, если так можно сказать, холил.
Зажмурив левый глаз, попробовал прицелиться и..., нажал на курок.
В избушке, заложив уши, громыхнул гром!
Господи, я же забыл разрядить ружьё!
Было послеобеденное время, но точно который час я, конечно, не мог определить, потому что мои часы остановились во время болезни, и я выставил их приблизительно, по солнцу. Но, думаю, было не меньше двух часов после полудня. Поразмышляв, я решил испытать свою охотничью удачу, хотя... какой из меня охотник? Я-то и ружьё никогда в жизни в руках не держал до этого дня.
С трудом я пробивал себе путь по чуть подмёрзшему на десятиградусном морозе, снегу. Прошёл уже километра два, но чьих-либо следов не обнаружил. Устал чертовски!
Впереди меня, в двадцати шагах, раскинув ветви шатром, стояла красавица ель. Вот я и решил возле неё передохнуть. Стряхнув снег с пары ветвей, влез под них, и оказался... полностью укрытым от постороннего взгляда.
Прошло минут пятнадцать моего сидения под елью, и вдруг я обратил внимание на прыгающий по снегу, метрах в тридцати от меня, белый комок. Приглядевшись, я признал в нём зайца..., или... кролика. Откуда я знаю - кролик это был или заяц? Просто догадался, вспомнив школьные уроки биологии. Я же, если честно, зайца или кролика видел только в ресторане, в качестве второго блюда, и то, не целого, а только его кусочки!
Осторожно, боясь издать малейший шум, снял ружьё и дослал патрон в патронник, затем, также осторожно, вылез из-под ветвей и приложил ружьё к плечу...
Заяц присел на задние лапы и заворожено, как на диковинку стал смотреть на меня, а я смотрел на него, только через прорезь прицела. Возможно, он в это время думал - что за чудо-юдо вылезло из-под ветвей: на волка... совершенно не похож, на лису..., тем более. На медведя...? Медведь мне не страшен, я от него убегу..., и он продолжал сидеть и смотреть на меня.
Почему он не прыгнул в сторону и не убежал при моём появлении, я не знаю, но он сидел и не шевелился, а я прицеливался..., долго прицеливался. Время замедлилось, или даже остановилось. Я долгую минуту держал зайца на мушке, а он всю эту минуту смотрел мне в глаза.
Сухо щёлкнул курок берданки... - ожидаемого выстрела не последовало! Заяц в мгновение ока резво подпрыгнул и, задрав куцехвостый зад, бросился наутёк. Я вновь взвёл курок - и опять только сухой щелчок - осечка.
Забыв про лыжи, до колен проваливаясь в свежевыпавший рыхлый снег, и на ходу перезаряжая ружьё, я бросился за зайцем в погоню...
Он опять остановился и, словно насмехаясь надо мной, вытянувшись столбиком, казалось, стал ждать, что же я предприму дальше...
Недолго сумняшеся, я опять прицелился..., иии... нажал на курок.
Грянул оглушительный выстрел!
Заяц опять подпрыгнул и, словно заколдованный, живой и невредимый, бросился наутёк.
Я промазал! Я даже успел увидеть, куда попала дробь.
В лесу суматошно застрекотали сороки, а с ветвей деревьев посыпался сбитый дробью, снег.
Гнаться за зайцем дальше у меня не было сил и я, вернувшись под ель, надел лыжи и вслух кляня себя за безрукость и переживая своё невезение, зашагал назад, к избушке.
Путь «домой» показался мне более длинным и утомительным. Настроение окончательно и бесповоротно испортилось.
Так закончился первый день моего первого в жизни охотничьего сезона. Скажем прямо - очень неудачный день. Я здорово расстроился. Я, конечно, прекрасно понимал, от моей охотничьей сноровки и удачи зависит моя жизнь, моя свобода, но...