О чём угодно мечтай, если есть ещё о чём мечтать. А время у меня было, и я продолжил свои логические построения, стараясь найти причину такой заинтересованности в деле о наркотиках со стороны Ирины и её друга...
* * *
...Кинуться в бега Иваницкий мог по двум причинам: одна, совершенно прозаическая - ему не хотелось нести наказание за совершённое убийство, а вторая, более сложная.... Его подставили, и здорово подставили, а я. и суд, конечно, несправедливо его осудили.
Ирина это чувствует, даже уверена в несправедливости наказания, поэтому прячет его у себя, и сколько есть сил, старается ему помочь...
А, что же он? Он-то, зачем совершил побег? За ответом далеко ходить не надо - он на поверхности: Иваницкий совершил побег, чтобы найти, кто его так беспардонно подставил, и самостоятельно, коль судебная машина не сделала этого, наказать обидчика.
Проведя своё собственное расследование, они, Ирина и Алексей, нашли его, и теперь хотят довести дело до конца, но так, как возможности их ограничены, они обратились ко мне...
Почему ко мне? Да всё потому же, чёрт меня задери! Я напортачил, поломал человеку жизнь...! Вот они и хотят, чтобы я исправил свою ошибку сам, а чего мне это будет стоить, им всё равно. То есть, они рассудили - «Человек должен отвечать за свои действия и бездействия!» - об этом же говорит Закон!
Закон об ответственности за свои деяния!
Согласно выведенной мной логике, я должен буду, выйдя из больницы, вновь уговорить начальство на возбуждение уголовного дела «в связи с вновь открывшимися обстоятельствами». Далее, согласно той же логике, я должен найти убийцу Куприянова... - я, и никто другой!
Боюсь, полковник вновь покрутит у виска пальцем и выскажется в том смысле, что и в прошлый раз, но ещё добавит - «Ранение в грудь плохо повлияло на ваши мыслительные способности, майор».
Что же делать, что же мне делать? - твердил я, и не знал, на чём остановиться. От всех этих мыслей у меня даже, не совсем зажившая рана, заныла.
Но принимать решение надо было. Я чувствовал, Ирина с её другом, в покое меня не оставят, да и сам я настолько увяз в этом деле, что просто так, без последствий для своего «Реноме», как говорят французы, мне не выбраться.
Остаётся одно - «В связи с вновь открывшимися обстоятельствами...» - сразу по выходе из больницы, засучив рукава, опять всерьёз приниматься копать старое дело. О, Господи! Ну, откуда вы взялись на мою голову?!
Но, как же быть с Иваницким, если её друг, действительно, Иваницкий? Я, за умолчание, не доведение до правоохранительных органов местонахождения беглого преступника, тоже могу попасть под статью - «Об укрывательстве преступника»!
Чёрт и ещё раз чёрт! Вот наказание Господне!
Так и не приняв никакого решения по поводу «беглеца», я оставил всё как есть до моего выхода на службу. А, там, посмотрим! - решил я. Время покажет, а Иваницкий... - Иваницкий никуда от меня не денется, во всяком случае, до тех пор, пока не сможет наказать убийцу своего друга и партнёра. В этом я был абсолютно уверен.
А поймать и наказать убийцу могу только я, и никто другой. Таким образом, подытожил я свои логические построения - Иваницкий и я, взаимосвязаны, считай, одним делом!
Найдя решение задачи, я успокоился и стал долёживать последние дни до выписки.
Глава девятая
Сидя в своём старом кресле, в своём кабинете, я вдыхал знакомые до боли запахи и принимал поздравления товарищей. Дверь постоянно открывалась и кто-нибудь, заглядывая в кабинет, с шуткой или серьёзно, говорил - «Привет, ну как ты? Совсем, молодцом выглядишь! Тебе отдых в больнице пошёл на пользу!». Я, в тон поздравлениям, отвечал - «Спасибо, и вам не хворать!».
Было приятно видеть знакомые лица, и слушать поздравления. Раньше как-то проходило мимо моего сознания, что меня окружает столько друзей и товарищей, или же я, как любой другой человек, не ценил то, что имел, но сейчас..., честное слово - было приятно!
Дел, как оказалось, в мой первый рабочий день после вынужденного отдыха, совсем не было. Сейф и ящики стола были пусты, если не считать пару конфет, случайно завалявшихся после какого-то чаепития.
Полковник, как видно, раскидал мои дела по другим следователям, а дело в «Красной папке», как он мне сказал, когда приходил проведать меня в больнице, ушло к другому следователю - следователю из смежной конторы. Чем оно закончилось, я пытался выяснить у своих товарищей, но они смогли рассказать только о слухах, бродивших по Управлению.