Ещё не всё потеряно, решил я, и отправился разыскивать автостанцию.
Оказывается, она и железнодорожный вокзал расположились по-соседству, на одной площади.
* * *
Побродив немного по привокзальной площади и вокруг здания вокзала, я приметил трёх бомжей: двух мужчин неопределённого возраста и женщину, как видно здорово страдавших от перепития. У меня созрел план: чем болтаться в автобусе с сомнительными удобствами, не лучше ли прямо отсюда сесть в поезд и с комфортом ехать в Москву?
Выполнению этого замечательного плана мешало только одно препятствие..., вернее, два - у меня не было паспорта, чтобы купить билет, но зато был страх, что меня ищут, и долго ещё будут искать. Но всё же я решился - рисковать, так рисковать, сказал я себе! Говорят: «Кто не рискует, тот не пьёт шампанское!» Вот я и решил рискнуть, хотя в награду бутылку шампанского, я думаю, мне не предложат, ни сейчас, ни в ближайшем обозримом будущем!
- Что, ребята, колосники горят? - как-бы, между прочим, поинтересовался я, присев рядом с ними на привокзальную скамью.
- А тебе какое дело, дед? Проваливай, не мешай отдыхать порядочным людям, - совершенно пропитым голосом проскрипел, худой донельзя бомж.
Наверно он болен чахоткой, подумал я, вон как щёки покрылись румянцем. Даа, от такой жизни не только туберкулёз, а что угодно можно подхватить...
А, ведь точно, туберкулёзник - окончательно утвердился я, когда он надрывно и надолго закашлялся, а затем прикрыл рот рукавом, потерявшей цвет куртёшки.
- Так, что, болезные, подлечить вас, или сами справитесь?
При последних моих словах на лицах бомжей появился интерес к моей персоне, а женщина, вот уж женская природа, быстро поправила седой клок волос и умильным голоском произнесла: - Ты, что, дедушка, разбогател после получения пензии и тоже выпить хочешь, да бабка не позволят? - Вот и не угадала. Мне бы билет на поезд купить, - рискнул я раскрыть свои карты. Да, вишь, пачпорт дома позабыл... Склероз у меня, понимаешь..., болесть такая?
- Насчёт склероза я понимаю. Я, как выпью, так совсем обеспамя... обес... тьфу, напасть. Ну, ты, старый, жизнь прожил, знаешь, чем такая болесть лечится...
- Догадываюсь, - согласился я с её словами, - догадываюсь. Сразу видно, умная ты женщина, знаешь, как подъехать, - подольстил я на всякий случай. Но, и я не лыком шит, понимаешь...?
- Угу, - соглашаясь, кивнула она головой.
...За просто так, - и заговорщицки подмигнув, продолжил, - и чиряк на одном, тебе хорошо знакомом месте, не вскочит, - решил я скрасить разговор грубой шуткой. Ты вот лучше скажи, у кого из вас... пачпорт имеетца?
Бомжиха,наморщив лоб, на какое-то время задумалась, а чахоточный захлопал по карманам своей, подбитой всеми ветрами и молью, куртёшке.
- Неа, у меня нетути. Кажись, потерял, - и вновь закашлялся.
- Витюха, - оживлённо повернулась бомжиха к молчавшему до сих пор третьему, - зенки-то расшиперь. Слышь, чо хороший человек просит.
- А чо он просит? - чуть приоткрыл правый, не затёкший синевой глаз, Витюха. Здоровый ему фингал под глаз подвесили, решил я, когда он приподнял опухшее лицо. Профессионально и..., с любовью.
- Я... кажись, у тебя пачпорт видала.
- Щас пошарю.
Он, так же, как перед этим чахоточный, захлопал по своим карманам, а бомжиха и чахоточный, часто сглатывая слюну, с надеждой следили за его руками.
- Неа, нетути.
- Как так, нетути! - сквозь кашель прошипел чахоточный. Я тожеть видел его. Ты погляди во внутреннем кармане.
- Да нетути - я ж шарил...
- У тебя дырка в кармане. Вот туда пачпорт и провалился. Ищи, морда битая, в подкладе.
- Щас, - и Витюха поднял полу старенького пальтеца.
Неожиданно неподбитый глаз его прямо-таки засветился счастьем.
- Во, блин! Точно, туто-ка. Нашёл, - довольно произнёс он, - и чо дальшее?
- Дай сюды, - скомандовала бомжиха и хищным движением выхватила у него паспорт.
Затем, повернулась ко мне.
- Дед, неси флакон и закусь!
- Щас! - охладил я темпераментную женщину. Пошли сначала в кассу за билетом.
И я, в сопровождении вздыхающей, кашляющей, сморкающейся компании, направился в здание железнодорожного вокзала, к билетной кассе.
Мне повезло, правда, повезло: у бомжа случайно сохранился паспорт, а в здании вокзала не было вездесущих, готовых на халяву выбить лишнюю копейку с человека, дежурных полицейских.
И вот я, за бутылку водки, пару банок кильки в томате и двухдневной свежести батона хлеба, получил долгожданный билет на поезд до Москвы.
До подхода поезда оставалось часов пять. Найдя камеру хранения и рядом, подрабатывавшего упаковкой багажа, тщедушного, явно пьющего, разбитного мужичонку, я попросил упаковать в бумагу лыжи и ружьё вместе, и обвязать шпагатом так прочно, как это только возможно. За это я доплатил ему сотню рублей.