- Останусь... - раздумчиво ответила она, - действительно, слишком поздно возвращаться, а мне утром на работу.
Я надеялся услышать от неё другие слова, и ждал продолжения, но, так и не дождавшись, пошёл стелить себе постель на диване.
Я долго ворочался, пытаясь уснуть, но сон всё не шёл ко мне. Я всё прислушивался, к такому знакомому мне, дыханию спящей Ирки. Она всегда дышала ровно, чуть посапывая... и, я не выдержал.
Осторожно, пытаясь не потревожить её, я примостился рядом с ней и обнял рукой. Она что-то пробормотала во сне и, немного повозившись, прижалась ко мне, а затем вновь тихо засопела.
Я лежал, боясь пошевелиться, чтобы неосторожным движением не нарушить её сон и, неожиданно, самым банальнейшим образом, уснул.
Проснулся я поздним утром. Ирки в доме не было, лишь на столе белела записка с красноречивыми словами - Лёшка, ты свинтус! - Как ты посмел, без разрешения, забраться ко мне в постель? К моему приходу приготовь ужин.
Ира.
Прочитав записку, я понял, она не рассердилась на меня. И от счастья осклабился во весь рот, а затем, как первоклассник, запрыгал на одной ноге, но и этого мне показалось мало. Продолжая прыгать на одной ноге, дурашливо запел - «Ты свинтус, свинтус, свинтус..., свинтусом был всегда...»
К её приходу я приготовил достойный принцессы ужин, и даже успел сбегать в магазин за бутылкой белого вина.
Переодевшись в купленный Иркой тёмно-серый костюм и повязав галстук на свежевыглаженную рубашку, я с нетерпением стал дожидаться её прихода.
Наконец, во двор въехала её вишнёвая мазда, и через минуту Ирка попала в мои любящие объятия.
* * *
...Мы проговорили, чуть ли не всю ночь. Она, перескакивая с одной темы на другую, рассказывала мне о своей жизни без меня, говорила, как она скучала и мечтала поехать ко мне, но побоялась... - Бессовестный, упрекнула она меня, ты не написал мне ни одной строчки!
Я просил у неё прошения, и в знак покаяния целовал её. Она смеялась ласковым, воркующим смехом, а я млел от счастья, находясь на верху блаженства.
Затем, без перехода, она начала рассказывать, как пыталась выполнить моё поручение...
- Какое поручение, - удивился я, сразу не сообразив о чём речь.
- Как, какое? А, посещение твоей квартиры.
- Ааа... соизволил я сообразить... - Так ты, вот про что?
...Представляешь, Лёша, въезжаю я во двор, рассказывала она, а там машину негде поставить, все места заняты. Что делать? Подумала, подумала, и оставила её прямо возле двери. Вхожу в подъезд, а у самой руки, ноги дрожат. Поднимаюсь на третий этаж, подхожу к двери, а на двери эта бумажка с печатью. Я уж было совсем собралась её оторвать и ключи уже достала из сумочки, вдруг, слышу: топ, топ, топ.... Кто-то идёт.
Тут, такой страх на меня напал, я чуть не описалась. Пулей, прыгая через две-три ступеньки, выскочила во двор и в машину юркнула. Ключ зажигания вставляю, а он, зараза, не вставляется. Руки-то от страха дрожат. Ну, потом, вставила, завела машину и дёру! При развороте на газон залетела, представляешь. Еле выбралась... Вот натерпелась страху, не дай Бог! Потом настала моя очередь рассказать ей, как я тоже скучал без неё, как готовил побег, как заболел, и как валялся беспомощный, в избушке. А ещё, я ей много рассказал о своём друге, Захарыче.
За окном начало сереть, наш разговор стал прерываться паузами и постепенно гаснуть. Ещё сказав друг другу по нескольку слов мы, крепко обнявшись, уснули.
Глава седьмая
У Иришки сегодня был выходной, встали мы поздно, а позавтракав, ушли кататься на лыжах.
Весь день мы провели вместе. Дурачились, и даже пытались кидать снежки. Иришкино лицо на слегка морозном воздухе порозовело, а потом, я заметил, как кончик её носа стал белеть, тогда я набрал в ладонь снега и стал оттирать её нос. Она попыталась вывернуться из моих рук, но я продолжал тереть, пока он вновь не порозовел, а я не заработал прозвище - изверг!
После лыжной прогулки на свежем воздухе мы, примостившись у открытой дверки горящей плиты, пили из кружек горячий, душистый чай, заваренный по моему рецепту, вернее, по рецепту Захарыча и смотрели на огонь. Было так по-домашнему уютно, что я даже подумал, хорошо бы вообще перебраться жить в деревню.
Ну его к ляду, этот город, с его смогом, толпами людей на улицах и вечными автомобильными пробками на дорогах. Здесь тишина и благодать, здесь человек отдыхает душой и получает заряд бодрости. Вот, взять хотя бы нас с Иркой, как хорошо мы отдохнули на свежем воздухе, сколько новых впечатлений мы получили.
Я так смеялся, когда Иришка, смешно приоткрыв рот, даже попыталась ворону, сидящую на ветке дерева, передразнивать - Каа-рр, каа-рр, картавила она. Ворона, склонив голову набок, послушала, послушала и, ничего не поняв из Иркиного карканья, наверное, решила - сумасшедшие какие-то.