- Я бы...
Ирка решила пойти ва-банк! Так я понял последние её вопросы. Наверно ей надоело быть под прицелом его «масляных» глазок и плотоядной улыбки бабника.
- Скажите, господин Мандельштам, вы патриот России?
Директор сети магазинов растерялся. Он, наверное, не ожидал такого вопроса, и сейчас лихорадочно соображал, что кроется за ним, не ловушка ли это? Но вопрос задан, и журналистка ждёт ответа с включённым диктофоном. Чем дольше затянется пауза, тем хуже для него...
- Не понимаю вашего вопроса, но я отвечу - Да, я истинный патриот России!
- Тогда скажите, господин Мандельштам, с кем из столичных производителей вы поддерживаете контакт, - повторила она вопрос.
Иосиф Яковлевич заёрзал в кресле, не зная, что предпринять: один и тот же вопрос задан дважды, и не ответить на него невозможно... - Вот, чёртова журналистка, наверное, подумал он, и его глаза из масляно-раздевающих, вновь стали колючими.
Я всё это читал у него на лице, как в раскрытой книге. Молодец Ирка, так его! - порадовался я за свою подругу. А то у меня уже кулаки чесались, так нестерпимо хотелось съездить по его упитанной, сальной роже.
- Мы... плотно сотрудничаем с фирмой... «Амплитуда».
- Но, простите, по моим данным у вас контракт на десять лет с фирмой «Эврика»?
- Фирма разорилась... и, мы... расторгли контракт.
Глаза его, как у провинившегося школьника забегали.
- Как так, у меня совершенно другие сведения! - она достала из сумочки блокнот и, демонстративно постукивая по первой же открывшейся странице пальчиком с розовым ноготком, заглянула в него. - Вот, у меня записано, фирма начала разоряться после того как вы, «Патриот России» и ещё несколько таких же «Патриотов», понеся огромные убытки, в одностороннем порядке разорвали контракт с ней. А, вот, пожалуйста, дальше...
Ирка жёстко, это она тоже умела, смотря прямо в глаза Иосифу Яковлевичу, продолжила - дождавшись, когда фирму обанкротят, буквально через месяц, Вы, и другие «патриоты», вновь заключили контракт с той же фирмой, но под другим названием.
Зачем, вы это сделали, господин Мандельштам, или вы сделали это по чьей-то указке?
Даа, плохи твои дела бывший компаньон-предатель, подумал я, когда увидел его побледневшее лицо. От Иринки запросто так не отделаешься, по себе знаю. Вляпался ты, голубчик, по самые помидоры! Как теперь выкрутишься, а?
И я с интересом продолжил наблюдать за разыгравшейся передо мной баталией.
В кабинете повисло напряжённое молчание.
Ирина, взяв чашечку с чаем, сделала глоток, и вновь посмотрела на бледного, покрывшегося потом, директора.
- Понимаете, господин Мандельштам, нам всё известно, понимаете - всё! И, если вы не хотите, чтобы о ваших нечистоплотных делах узнала вся Россия (последствия нашей публикации для вас смерти подобно), рассказывайте, очищайте свою душу признанием.
На месте директора, конечно, если бы я был на его месте, то послал бы, куда подальше журналистку и её стажёра, и сказал бы - «Ничего не видел, ничего не слышал, ничего не знаю, всё это происки моих врагов-конкурентов». Но он не сделал этого.
То ли испугался разоблачения, и вытекающего отсюда, как следствие - потери имиджа честного дельца, то ли его совесть замучила, но он вдруг потерял свой вид ухаря-сердцееда и, постоянно вытирая платком покрытое потом лицо, стал оправдываться.
- Пообещайте, что ни одной строчки обо мне не попадёт в газеты, и я вам всё расскажу, как на духу..., честное слово.
Уж, во всяком случае это, Ирина могла пообещать ему твёрдо. И она пообещала, и для пущей убедительности выключила диктофон и убрала его в сумочку.
* * *
Ничего нового мы не узнали. Всё тот же шантаж, как и с директором театра, только с небольшими вариациями.
Из его рассказа мы узнали, что несколько месяцев назад к нему явились двое мужчин-здоровяков, как теперь говорят - «качков» и потребовали, чтобы он разорвал контракт с «Эврикой». Взамен пообещали оплатить ему неустойку, но тут же пригрозили, если он этого не сделает, все его магазины «неожиданно», из-за нарушений пожарной безопасности, начнут гореть...
Ну, что я мог поделать в такой ситуации? - спросил он, заглядывая нам в глаза с видом приговорённого к смерти. Я..., я согласился - понурил он "грешную" голову.
Ну, артист! - восхитился я игрой, а может это, действительно, была не игра Иосифа Яковлевича?
- И, что? Они выполнили своё обещание? - поинтересовался я.
- Как вам сказать... Неустойку они оплатили, но потребовали, чтобы я заключил, на тех же условиях, договор с фирмой «Амплитуда».
- И, вы?..
- Заключил, - он виновато посмотрел на Ирину. - А вы бы, как поступили на моём месте? - загорячился он. Наши магазины - плод всей жизни нашей семьи, наших нервов, нашего здоровья...