Он вошёл в кабинет спокойный и уверенный в себе. В его поведении совершенно не чувствовалось не только страха, но, даже волнения. Я знал его неплохо, всё-таки мы работали в одном ОВД, и я понимал, это не бравада, это его естественное состояние, и вывести его из этого состояния уверенности, моя главная задача. Поэтому, я начал разговор с ним не под запись, а просто, в тоне дружеской беседы.
- Лисицын, вы задержаны как соучастник в убийстве, то есть, по статье 105, часть первая УК РФ, статье 35 часть вторая УК РФ, а также по статье 32 УК РФ - преступление, совершённое группой лиц по предварительному сговору.
Я смотрел на него и перечислял статьи Уголовного Кодекса, а он..., он сидел, спокойный и уверенный. Ни один мускул не дрогнул на его лице, казалось, это не ему грозит тюремное заключение.
- Лисицын, Вас не пугает перспектива оказаться за решёткой на пятнадцать лет?
- Владимир Степанович, меня это не пугает, потому что я ни в чём, перечисленном Вами, не замешан.
- Вы, Лисицын, работник полиции и, насколько я знаю, опытный работник. Можете не сомневаться, я прекрасно понимаю вашу позицию, но... в этой папке, я постучал пальцем по красной папке, собрано против вас столько материала, что хватит, если постараться, на многолетнее тюремное заключение. Как бы вы ни старались скрыть своё участие в преступлении, вы всё-таки оставили следы, и вот в этой папке, я раскрыл лежащую у меня под рукой, папку, свидетельские показания о вашем участии.
- Вы правильно сказали, Владимир Степанович, если постараться, - и нагло улыбнулся. Вот и постарайтесь, я вам в этом не помощник. - И, вообще, Владимир Степанович, зря вы затеяли всё это дело - я ни в чём не виноват! - «Творите, выдумывайте, пробуйте» - но ещё раз говорю - у вас со мною дело не пройдёт. Вы правильно сказали - я опытный работник полиции...
- Ну, что ж, - перебил я его, - не хотите с нами сотрудничать... «Бог вам судья!». А доказательств у меня, предостаточно.... Посидите в СИЗО..., подумаете.
Конвой, уведите задержанного!
Я предчувствовал, или, наверное, это будет более правильно, знал - он ни за что, никогда, сам не признается и мне придётся постепенно пробивать брешь в его сопротивлении, и доказывать его причастность к делу - и доказывать только неоспоримыми фактами. Также я очень хорошо себе представлял, сколько сил и нервов отнимут у меня допросы оборотня в полицейских погонах.
Какой же я был идиот в то первое, годичной давности расследование! И вот теперь..., хотя... говорят - «Что было, то прошло и быльём поросло». А, вот, оказывается, не поросло оно быльём, не поросло, вновь вылезло на свет божий, и придётся мне, как папе Карло, упираться рогами, вновь раскручивать прошлогоднее дело. Ах, Ирина, Ирина, ну, откуда ты свалилась на мою голову?
Я сидел, задумчиво постукивая пальцами по папке с собранными нами документами и во мне зрело, нарастало, то творческое упрямство, которое бывает у человека, однажды допустившего ошибку. А, теперь, человека, переболевшего ею, и желавшего всей силой своего характера, всей своей душевной силой, исправить её, чтобы она не осталась сидеть занозой в душе до конца жизни...
- Товарищ майор, - в приоткрывшуюся дверь заглянул дежурный по ОВД, - машина у подъезда.
- Спасибо, иду.
Наш полицейский уазик, урча как кот, двигателем, ждал меня у подъезда. С выхлопной трубы чуть вился дымок с паром.
За рулём сидел сержант Ковалёв. Я его хорошо знал, как знал, что у него жена и двое малолетних детей. Знал, что жена у него часто болеет и лечится, а он из-за её болезни сам ведёт домашнее хозяйство. И я знал, как ему тяжело, но помочь ничем не мог. Не я отдавал приказы на поощрения и денежные премии, а жаль!
- Здравия желаю, товарищ майор! - поприветствовал он меня, когда я расположился в машине, - куда едем?
Я назвал адрес и попросил поторапливаться.
- С сиреной, Владимир Степанович?
- Нет, нет, что ты.... Не надо сирены, но побыстрее.
- Понял, Владимир Степанович. Вмиг, доставлю.
Захват мастерских
Наша машина остановилась рядом с машиной спецназа, стоящей за ближним углом кирпичного забора. Ворота мастерских находились от нас метрах в пятидесяти-семидесяти. Вокруг стояла настороженная тишина. Мороз, градусов в пять-семь, чуть пощипывал лицо. В свете уличных фонарей, небо казалось затянутым молочной дымкой. К утру пойдёт снег, решил я, посмотрев на «молоко» над головой, и направился к микроавтобусу с омоновцами.
Их было человек восемь во главе с.... Все были в камуфляже, «Кто есть кто» разобраться было невозможно, и я обвёл поочерёдно всех взглядом. Сидевший прямо у двери омоновец представился - капитан Сидорчук! Я пожал ему руку и, назвав себя, поинтересовался - это, что, все? - Нет, - ответил он, сейчас подойдёт машина с остальными, время ещё есть.