И отец, и Кеша… да блин, даже малой со мной решили поговорить на счет Доминики и того, что я ей наговорил.
Отец говорил, что она еще молодая, обиженная на меня, плюс ко всему шалили гормоны на фоне беременности.
Кеша говорил, что я последний мудак. Даже после того, как я его избил, не побоялся и решил со мной поговорить. Сказал, что все делал в моих интересах. Что если бы не думал обо мне, то и не поддерживал бы ее и моего сына. Просто ждал подходящий момент, что бы все рассказать. Ему не хотелось терять доверие Доминики, но в то же время тяготила ложь. И он искал во мне хоть какое-то проявление чувств к ней. Но не находил, вот и молчал. Но сказать планировал в скором времени.
Малой вообще выдал!
Начал напоминать, что я вытворял, после того как она ушла. Со сколькими я бабами перетрахался, как напивался и буянил. Фактически, только малой и знал, о моих чувствах к ней. Т. к. все время находился рядом.
Отец и Кеша в это время раскручивали бизнес в Москве. А вот Валентин, был рядом как юрист, помогал провернуть все сделки и курировал всю документацию.
И в свободное от работы время наблюдал за моим разгульным образом жизни. Я мало спал тогда, работы было много. Но как только появлялась свободная минута, все мысли уходили к ней. И что бы опять от них избавиться цеплял телок, приводил на квартиру и нашими телодвижениями и их стонами, не давал Вальке спать. Он уходил, ругаясь на меня и на них, что велись на меня.
Иногда телок не хотелось видеть, хотелось видеть только ее….вот тогда я пил, а после Валька выслушивал, как мне хреново. Что хочу Доминику вернуть, но пока нет возможности этим заняться. Надо дела разрулить. Жаловался на Леху и его самодеятельность.
В общем, Валька мне все припомнил. И со словами «или же она должна была себя так же вести, как и ты что бы забыть!? Тогда бы ты ее понял? И не возмущался бы так, как возмущаешься сейчас! Если бы она по клубах с мужиками разными сношалась, да коктейлями накачивалась тебя было бы проще!? И ты бы ее простил и понял бы?»
И я понял.
Понял, что не должен был так на нее наезжать. Что каждый страдает так, как умеет. Я пил и по девкам шлялся. А она тихо страдала, не могла забыть предательства. Хотела себя всячески отделить от меня, а малыш все карты ей спутал. И стал живым напоминанием меня. Вот она и подумала о том, что бы отдать его нуждающимся в детях, семейной паре. Но, слава богу, что одумалась и оставила его. Моя девочка!
Еще и Леха оказывается все подстроил для нашего воссоединения.
В общем, я понял, что мне никак нельзя ее отпускать. Не из этого дома, ни из своей жизни.
— И еще, хотел поблагодарить тебя.
Она не понимает о чем я. Удивлена моим словам.
— За имя, которое ты дала малышу. Юлий. Ты же это из уважения к моей матери сделала?
Она улыбнулась.
— Просто я помнила с какой теплотой ты говорил о маме, о ее любви к языку. К ее выборы имен для всех вас. И мне показалось, что ты бы тоже хотел продолжить эту традицию.
Я сделала быстрых три шага в ее направлении, схватил за плечи, поднял до своего уровня и впился в ее губы поцелуем.
Девочка моя все же думала обо мне в то время и хотела сделать приятно. Проявила уважение к памяти о моей матери, назвав моего сына именем латинского происхождения, как это делала моя мама. Хотя, зная ее, возможно, к внукам она бы применила другую теорию и начала бы называть их греческими именами или еще какими нибудь. У матери была буйная фантазия и неуемный оптимизм.
Дверь с размаху распахнулась и ударилась о стену. На этот звук мы и отвлеклись с Доминикой.
В проеме двери стоял Валентин немного взволнованным.
— Мне конечно жаль вас прерывать, но, Ника. там Юлик проснулся и плачет. Лайма никак не может его успокоить. Может поднимешься?
Доминика сразу напряглась и хотела ринуться к выходу из кабинета, но я все так же держал ее за плечи, не отпуская.
Она с не до умением перевела на меня встревоженный взгляд.
— Позволь мне пойти с тобой.
Недоумение сменилось удивлением, а потом одобрением и улыбкой на лице.
— Да, конечно. Побежали?
И мы побежали, взявшись за руки по коридору, по лестнице и до дверей гостевой комнату.
Первой зашла Доминика, вслед за ней прошел в комнату и я.
Юлий был на руках у Лаймы и она напевала ему колыбельную и укачивала на руках.
Но малыш не успокаивался и продолжал плакать. Глаза у него были закрыты, и создавалось впечатление, что он плачет во сне.
Доминика подошла к подруге и забрала ребенка. Начала ходить по комнате и так же напевая какую-то колыбельную малышу.