Макс ошарашено уставился на меня. Да, я готова упасть в его глазах как женщина, которая отказалась от своего ребенка (тем более, что это не так уж и далеко от правды), но я не готова показывать Максу своего малыша. Не для того мы провернули все эти махинации.
Валя тоже в шоке от моего заявление. Только Кеша устало потирает пальцами лоб.
— Так. Для начала Макс. — демонстративно удерживает паузу. — ты не будешь тут насильно держать Нику. Если она захочет уехать, она уедет.
— А кто тебе дал право решать? Кеша, а? Я заплатил из своего кармана. Так что не лезь. И вообще, я с тобой еще поговорю по поводу твоей скрытой связи с Доминикой. Хотя чего откладывать. Какого ты мне не говорил, что знаешь где она? И даже то, что поддерживаешь с ней связь? — переходит на повышенные тона Макс, гнев и злость явно выражены на его лице.
— А ты меня спрашивал? — спокойно парирует Кеша.
От такого ответа Макс несколько обескуражен.
— Да, Макс. Ты меня ни разу не спросил о ней за эти два года. После того как, в аэропорту сказал отпустить ее, больше ты мне о ней ничего не говорил.
— Потому что я больше не доверял тебя ее, Кеша! Потому что ты ее упустил! Я тебе доверился, попросил ее остановить от необдуманных поступков. У меня еще была неделя, долбанная неделя от установленного ею срока на разруливание всей ситуации с Аллой, и я бы все закончил. Но тут Марк рванул к ней и наплёл про скорую свадьбу. Хорошо ещё что он проговорился о своих планах Денису, а то бы и в аэропорт не успели. Да и какая разница уже, итог такой же. — шумно выдохнул Макс в конце своей тирады, устало пустив свою «пятерню» по волосам.
В кабинете воцарилась тишина. Все обдумывали слова Макса. Он открылся, хоть немного, но открылся нам.
— И ведь не зря не доверял, как выясняется. Я эти два года ее ищу, а ты эти два года ее усиленно от меня прячешь. — с горечью разочарования продолжил он.
Вот это новость! Макс искал меня! Все это время! Спрятанные за семью замками чувства вновь начали пробиваться наружу. Так, спокойно, Ника. Кто знает, зачем он меня искал. Он же не признается в чувствах. Он открыто сказал, что не наигрался в прошлый раз, и поэтому хочет продолжить. Не надо раньше времени опять начать верить в сказку.
— Не от тебя, Макс. — решился и Кеша перейти к откровениям, — от Марка. Он как с цепи сорвался тогда. Угрожал ей. Вот она мне и позвонила. И это было не сразу. Месяца через три. Я ей дал свой номер, хоть и не верил что позвонит. Но тогда у нее действительно не было выбора.
Глава 22
ДОМИНИКА. (2 года назад)
Время в Латвии у бабушки Лаймы пролетела незаметно. Мы сидели дома. Иногда гуляли. На меня нашла какая-то аппатия. Разговаривать с кем-то желания не было. С бабушкой и дедушкой Лаймы общалась из последних сил, не хотелось казаться не воспитанной.
Хоть подруга не доставала. Понимала что произошло что-то не очень хорошее, и надо дать время, чтобы отошла, потом все расскажу.
Мама звонила, я скидывала ее вызов. А потом просто писала что со мной все хорошо, отдыхаю с Лаймой. Она тоже все понимала, и ждала когда я ей все расскажу.
Две недели пролетели незаметно. Лайме надо было возвращаться в Москву, на работу. Мне не надо было спешить, но и не удобно было продолжать стеснять дедушку с бабушкой подруги, а возвращаться в Россию тоже не хотелось. Решила снять номер в гостинице у моря на неделю.
Проводила подругу в аэропорт, а сама оттуда уже в гостиницу поехала.
Было уже прохладно и никто не купался. Зато одно удовольствие ходить по полупустынному пляжу. Ветер обдувает лицо, понимает волосы. Солнышко греет, но не прикепает. Солнце, море, песок — идеальное сочетание. Как бы плохо не было на душе, а все же становилось не так поршиво от всей этой ситуации в моей жизни. Природа творит чудеса.
Пока была с подругой и ее родными, старалась не углубляться в размышлении о себе с Максимильяном. Но как осталась одна, меня затопило эмоциями, слезами и изтезанием себя сомой за то, что была такой дурой!
Я вспоминала каждое его слово. Что он говорил обо мне, как он разговаривал со мной. Как считал меня красивой, умной, нежной, веселой, общительной. Ага, как же! Сейчас все эти слова проходили ножом по сердцу. Становились комом в горле. Вырывались слезами и всхлипами из меня. В первую ночь даже пришел менеджер отеля. Постояльцы жаловались на непонятный шум из моего номера. А это я выла на кровати от безысходности. От бессилия что-либо исправить. Сердце кравоточило, и ничто ему не могло помочь. Я сломалась.